Георгий Кубанский - Тайна реки Семужьей

Один лишь раз обстоятельства чуть не разлучили Федю и Володю с Наташей. Окончив среднюю школу, юноши поступили в горнопромышленное училище, находившееся неподалеку от Серпухова. Они собирались стать подрывниками. С восторгом рассказывали они Наташе о своей будущей профессии, о занятиях в училище, о товарищах по учебе. Десятиклассница Наташа вскоре отчетливо представляла себе не только здание училища, окруженное старыми липами, но и педагогов, учащихся; представляла настолько отчетливо, зримо, будто сама училась там, дружила с одними и не ладила с другими. Она знала о будущей работе своих друзей столько, что смело вмешивалась в споры Феди и Володи о преимуществах тринитротолуола перед аммоналом при взрывах скальных пород, деловито обсуждала правила техники безопасности подрывников…

Понемногу и сама Наташа увлеклась профессией своих друзей. Мечты о новых, неведомых краях волновали троицу все сильнее. И, когда Наташа не прошла по конкурсу в институт, она не испытала особого огорчения. Совсем недавно партия обратилась к комсомольцам и молодежи, призывая их ехать в далекие, малонаселенные районы страны. Наташа, Федя и Володя отправились в райком комсомола…

Неделю спустя трое друзей с эшелоном новоселов прибыли на Кольский полуостров и вскоре обосновались в поселке Пушозеро.

За поселком широкая улица внезапно оборвалась. Осталась от нее лишь неровная стежка. Плавно скользнула она с пригорка к большому светлому озеру и ткнулась в узкий залив, глубоко врезавшийся в травянистый берег. Обогнув залив, где стояло на приколе несколько лодок, стежка круто свернула в сторону от озера и устремилась к густым зарослям низкорослой березы, прикрывающим ручей Безымянный.

После долгой полярной ночи березки жадно тянулись к щедрому солнцу, светившему круглые сутки. Наливались соком, расправлялись тонкие корявые ветви. Крепкие, еще клейкие листки развертывались, будто узорчатой завесой прикрывали узловатые стволы, скупо одетые бледно-розовой берестой. А над лесом и ручьем нависло огромное яркое солнце. Оно обрушило на землю такую массу света! Казалось, будто он наступает со всех сторон, излучается стволами березок, травой, каменистым дном ручья, даже самой землей. Каждая былинка, листок, крапинка на камне обрели в нем необычайно четкие очертания. Даже тени от людей и деревьев падали на землю расплывчатые, блеклые, будто стертые.

Ручей старательно подрывался под невысокий крутой бережок, обнажая спутанные корневища, свисающие почти до самой воды косматыми бородами. В прозрачной воде его зябко дрожало каменистое дно.

Еле приметная стежка скоро совсем растаяла в густом березнячке. Тонкие крепкие ветви сплетались перед путниками все плотнее, цеплялись за лыжные брюки, за лямки рюкзаков. Под ноги подвертывались прикрытые листвой камни. И все же шагать было приятно. Крепкий запах молодой березы, звонкое бормотание ручья и ласково греющее солнце бодрили пешеходов, облегчали путь. Легкий ветерок теребил выбившийся из-под шапочки локон Наташи, приятно холодил разгоряченную быстрой ходьбой влажную шею…

Усталость подкралась незаметно. Заросли березняка будто стали плотнее; гуще сплетались перед пешеходами ветви, чаще попадались под ноги камни. Лямки рюкзака врезались в распаренные плечи.

Первой стала посматривать на часы Наташа. Федя заметил это и ускорил шаг. На этот раз Наташа безропотно уступила ему место ведущего. Легко разрывая сплетающиеся ветви своим крупным телом, Федя прокладывал в зарослях дорогу товарищам. И все же Наташе хотелось окликнуть его, напомнить, что пора присмотреть место для ночлега…

Неожиданно Федя остановился, разглядывая что-то впереди. За ним и Наташа приподнялась на носки, выглянула из-за низких березок.

Это было неожиданно! Настолько неожиданно, что даже не верилось в такую удачу. Совсем недалеко, у поворота ручья, на крупном валуне, делившем течение на две упругие струи, лежал на спине мальчишка лет тринадцати — четырнадцати.

Распахнув старенькую стеганку, он широко раскинул руки, довольно щурясь на вечернее солнце, и совсем не походил на «погибающего» мальчика.

Еле скрывая бурную радость под напускной суровостью, Наташа быстро опередила Федю, легко перепрыгнула неширокий поток и подошла к мальчишке. Его скуластое лицо с редкими крупными веснушками и круглым блестящим носом не выразило ни радости, подобающей спасенному, ни благодарности за беспокойство, причиненное людям внезапным исчезновением.

— Хорош! — строго сказала Наташа.

И посмотрела на него так, что тот должен был немедленно сгореть от стыда и раскаяния.

— А чего? — Мальчишка не спеша поднялся на ноги и широким движением запахнул стеганку. — Хоро-ош!

— Тебя весь поселок ищет! — В голосе Наташи зазвучали осуждающие нотки. — А ты валяешься на солнышке. Греешься!

— Кого ищут-то? — переспросил мальчишка.

— Тебя. Ваську Калабухова!

— Ваську! — Мальчишка коротко задумался, внимательно всматриваясь в обступивших его новоселов и как бы решая: друзья это или недруги. И вдруг глаза-щелочки и круглый блестящий нос в крупных веснушках сбежались в плутоватой улыбке. — Ищут! А я и сам ищу Чудака-Рыбака.

— Ищешь? — опешила Наташа. — Ты?

— Я, — спокойно подтвердил мальчишка. — А чего?

Он внимательно осмотрел Наташу, потом Володю с Федей и удивленно развел руками:

— И куда он, бес, девался только! Час лежу тут и думаю.

— Почему же ты ищешь один? — спросил Володя.

— Один! — Мальчишка укоризненно взглянул на Володю. — А кто возьмет меня искать Ваську? Скажи только об этом матери… Она живо проверит, крепко ли мои уши пришиты к голове.

— Так ты удрал из дому? — спросила Наташа.

— Я матери записку оставил, — уклонился от прямого ответа мальчишка.

Он помолчал немного, присматриваясь к разочарованно притихшим спасителям, и грустно добавил:

— Васька — друг мой. Третий год мы с ним на одной парте сидим. И отметки у нас… — Мальчуган припомнил что-то приятное и даже зажмурился от удовольствия: — у него по литературе четверка? И у меня четверка. По алгебре у нас были пятерки. У обоих. Потом Васька ляп! Схватил по алгебре двойку. Назавтра вызвал меня учитель к доске… Получай, Петька, пару. Дружба!

— Как твоя фамилия? — спросил Володя.

— Петра Жужукина знаете? — с достоинством спросил мальчуган и пытливо посмотрел на своих собеседников.

— Не имеем чести… — ответил Володя.

— Чести!.. — недовольно повторил паренек, уловивший насмешку. — Я — Петр Жужукин. Петька!