разведётся, а у них такая романтическая любовь. Никита усмехнулся. Любовь…
***
Рано утром, по своему обыкновению, Маша вскочила и побежала на кухню кормить кошку Муську. Но…Что-то не так… Никто не мяукал, не тёрся о ноги. Кошечки дома не было. Обеспокоенная Маша накинула халат и выскочила из подъезда.
– Кис, кис, кис, – звала она беглянку, вглядываясь в заросли палисадника.
– Мяу! – вдруг послышалось со стороны подвала.
– Вот ты где, гулёнушка! – обрадованная Маша схватила свою любимицу, прижала к себе и стала гладить её по буйной головушке.
– Мяу! Мур, мур, мур… – киска тоже была рада встречи. Она то выпускала, то втягивала свои коготки, массируя Маше плечо.
Подружки направились к подъездной двери. Маша хотела было уже приложить ключ к домофону, как вдруг тот запищал и, перепуганная Муська неожиданно вырвавшись из Машиных рук, сиганула на грудь, выходящему из подъезда, человеку.
– Упс! – только и могла сказать Маша, предвкушая скандал. Но «жертва» почему-то молчала.
– Простите, пожалуйста, она обычно не охотится на людей, – просящим тоном произнесла Маша.
– Наверное только по большим праздникам, – ответила «жертва» глухо.
Наконец Маше удалось рассмотреть муськин улов. Это был крепкий, широкоплечий мужчина выше среднего роста. «Похоже, что у него есть чувство юмора, и скандалить, грозить полицией он не собирается. Уф! Уже хорошо»
Никита Владимирович смотрел в изумрудные глаза кошки, которая уставилась на него и, казалось, совсем не собиралась покидать его плечо. Наоборот, она даже стала своими острыми коготками массировать его грудь, жмуря глазки от удовольствия. Молодая женщина тоже смотрела на него внимательно и выжидающе. «Ждёт моей реакции», – подумалось ему, – У неё глаза, как у кошки, такие же зелёные. Как они похожи…» Так они и стояли все втроём, глядя друг другу глаза в глаза, изучая и рассматривая.
Первой очнулась Маша.
– Простите нас, пожалуйста. Я её сейчас заберу.
Но хитрая нахалка не собиралась покидать крепкое, надёжное, мужское плечо, мертвой хваткой вцепившись в клетчатую рубашку жертвы. Даже начала мурлыкать. Это уж совсем озадачило Машу. Ситуация получалась дурацкая.
– Вы здесь живёте? – спросила Маша незнакомца.
– Нет. Здесь живёт мой друг Виктор на четвёртом этаже.
– А! Гуляли вчера, понятненько! Старушек не любите? – резко спросила Маша, её настроение заметно ухудшилось.
– Причём тут старушки? – удивился Никита.
– При том! Музыка гремела, а рядом соседи с вами Елена Петровна с давлением, ей за восемьдесят, и Марья Семёновна с мигренью.
– Так что же они не постучались к соседу? Боятся, что ли? – возмутился незнакомец.
– Нет. Наоборот, уважают. Поэтому и думают, пусть человек отдыхает, как ему нравится. Ну, а человеку-то совесть надо иметь, – продолжала читать нотации Маша.
– Хорошо. Я ему передам. Прощения пусть попросит у старушек. А сейчас, простите. Я в такую рань встал, мне в аптеку за лекарством надо. В норму его привести.
– «Птичку» друг поймал? – продолжала издеваться над ним зеленоглазка.
– Какую птичку? – спросил в недоумении Никита Владимирович.
Постепенно злость у Маши прошла, а природная смешливость взяла верх.
– «Перепел!» – улыбнулась Маша.
Эта беседа стала забавлять и Никиту Владимировича. Он вместе с Машей засмеялся. А та продолжала:
– Кисонька-мурысенька, отпусти дяденьку. Это не дерево. Всю ночь гуляли. Вон смотри как дяденьку подкосило после вчерашнего, шатается, того и гляди, упадёт.
«Издевается» – подумал он.
– Меня не подкосило. Я не пил. Я всю ночь в квартире порядок наводил. Как жена Виктора Людмила уезжает к матери, он вдруг начинает срываться и пить. Его теперь надо в чувство привести, а то действительно разведутся.
Никите почему-то вдруг захотелось, чтобы эта незнакомая, симпатичная, хорошенькая женщина ему поверила, и перестала принимать его за алконавта. А Маше стало неловко из-за своих насмешек. Оказывается, даже бывают вот такие друзья.
– Как зовут? – он решил, что после такой встречи можно и познакомиться с девушкой.
– Муська.
Никита поперхнулся и уставился на незнакомку:
– Странное имя для девушки, – немного помолчав, выдавил он.
– Меня?! Я думала кошку! Меня зовут Марией, Машей, – уняв свой смех, ответила она.
– Очень приятно. Меня зовут Никитой, – он теперь тоже стоял и улыбался. «Как ему идёт улыбка», – подумалось Маше.
– Мне тоже приятно. Простите Муську, – попросила Маша.
– Что вы! Это было очень забавно. До свидания.
– До свидания.
К тому времени киска, спрыгнула с его рук, и стала теперь тереться о ноги Маши, всем своим видом показывая, что благое дело ею сделано, как, впрочем, и обещала.
***
Купив все необходимые лекарства, Никита вернулся из аптеки и стал выговаривать Витьке за его безответственное и бесконтрольное поведение. Упомянул так же и о бедных соседках-старушках, которые теперь приобщившись к современной рок культуре, вынуждены слушать «Сабатон» и другие любимые рок-группы Витька. Проснувшийся друг кривился от тошноты и головной боли. Но видно было, что он внимает товарищу и раскаивается в содеянном.
– Когда Люда возвращается?
– Вечером сегодня.
– Мне сидеть и сторожить тебя? Отпроситься с работы? – продолжал негодовать Никита, – Поедешь со мной, я тебе не доверяю.
– Ладно, ладно, только хватит орать. И так плохо.
О завтраке не могло быть и речи после вчерашнего, поэтому Никита тоже не стал есть, а посадив своего друга в машину, увёз к себе на работу. Он попросил медсестру Аллочку поставить капельницу своему другу, привести его в нормальное состояние.
Потом начался его обычный трудовой день: приём, операции. Хоть дотошных студентов-практикантов не было.
Вечером, забрав своего друга из палаты, отвёз домой. Когда проходили мимо машиной квартиры, Никита спросил, кивая на её дверь:
– Давно соседка появилась?
– Полгода как приехала. Хорошая, вежливая. На скамейке со старушками не сидит, не сплетничает. Но старость уважает, то поможет сумки им донести, то в магазин или аптеку сбегает. Нормальная. А ты чего интересуешься?
– Случайно утром столкнулись.
– Она тебя не придавила? – гоготнул друг-остряк.
– Ты что, Вить, интоксикация в мозг пошла?! – возмутился Никита.
– Ну, прости. Ты чего вспылил так? Просто она очень толстая. Но не толстая, ладно, полная. Наверное, целый центнер весит, – пояснил Витя.
– Её дело сколько весить. Я не заметил, – раздражённо ответил Никита.
Так переговариваясь, они поднялись на четвёртый этаж. Виктор открыл дверь, на пороге стояла его жена в просторном цветном домашнем платье.
– Наконец-то ты вернулась! – он схватил Люсю своими громадными ручищами и подхватил на руки.
– Задушишь! Витя, не удобно перед Никитой! Поставь меня на пол!
– Всё понятно. Как говорится, друзья, «Совет вам да любовь!» Засим разрешите откланяться, – Никита шутливо поклонился и собрался к выходу, но тут услышал голос Люси:
– Спасибо, Никита.
Он обернулся. Люся по-прежнему была на руках Витька. Они смотрели на него оба с благодарностью.
– Ты – наш ангел-хранитель.
– Вот ещё выдумали, – пробурчал он. – Пока! Когда очередной «медовый» приступ закончится, позвони, – попросил он своего друга и плотно прикрыл за собой дверь.
Легкая улыбка пробежала по его губам. Ему стало хорошо и одновременно грустно. Он ещё раз остро почувствовал своё одиночество.
А за прикрытой дверью Виктор посмотрел на свою обожаемую жену и произнёс глухо:
– Что это он там сказал, «медовый приступ»?
Люся взглянула на него любящими глазами и сказала:
– Все разборки потом, а сейчас приступим
