— Это непатриотично, мистер Коуртни, — стал юлить Голдберг, — торговать с врагом, и, кроме того, у меня есть только ваше слово, что там десять тонн.
— Пошел к черту, Иззи. Я — не британская армия, и ты прекрасно знаешь, что все это стоит не меньше двенадцати тысяч.
— Вы хотите, чтобы я купил товар не глядя и не задавал вопросов? Ладно.
— Не повезло, парень! — крик — Не повезло, парень! — крик — Даю четыре тысячи золотом.
— Семь.
— Четыре с половиной,
— торговался Иззи.
— Нет, черт тебя побери, пять! — прорычал Син.
— Пять?
— Пять!
— Ладно, пять.
— Спасибо, Иззи.
— Рад помочь, мистер Коуртни.
Син поспешно описал месторасположение лагеря.
— Ты можешь прислать туда кого-нибудь. Я хочу отправиться к Натальской границе как можно скорее.
— Держитесь в стороне от дорог и железнодорожных путей. У Джуберта в Северном Натале тридцать тысяч человек, стоящих лагерем вокруг Ледисмита, часть из них патрулирует Тугельские высоты. — Голдберг подошел к сейфу и достал пять маленьких брезентовых мешочков. — Хотите проверить?
— Я верю тебе так же, как и ты мне. Пока, Иззи. — Син опустил тяжелые мешочки за пазуху.
— Удачи, мистер Коуртни.
Глава 3
Еще засветло Син расплатился со всеми слугами. Он протянул маленький столбик соверенов последнему через откидной задок фургона, это послужило знаком к тому, что пора прощаться. Он встал и оглядел всех. Люди терпеливо сидели на корточках, обратив к нему черные обветренные лица. Думая о них, Син и сам загрустил — их ждало скорое расставание. С этими людьми он жил, работал и делил все трудности и невзгоды. Совсем не просто было покидать их.
— Все кончено, — произнес он.
— Кончено, — эхом откликнулись они, но никто не пошевелился.
— Проваливайте, черт вас побери.
Сначала один встал и начал собирать свои пожитки: одеяло из кож, два копья и старую рубаху, которую дал ему Син. Он положил узел на голову и посмотрел на Сина.
— Хозяин! — сказал он и поднял кулак в приветственном салюте.
— Нонга! — ответил Син.
Мужчина повернулся и поспешил из лагеря.
— Хозяин!
— Хлуби!
— Хозяин!
— Зама!
Это была прощальная перекличка. Син произносил их имена в последний раз, и они поодиночке покидали лагерь, уходя в сумерки. Никто из них не
оглянулся, ни один не ушел с попутчиком. Все было кончено.
Удрученный Син вернулся в лагерь. Лошади были готовы. Три под седлами, две с поклажей.
— Сначала мы поедим, Мбеджан.
— Все уже готово, хозяин. Хлуби приготовил перед уходом.
— Пошли, Дирк.
Только Дирк разговаривал во время еды. Он весело болтал и был в восторге от этого приключения. Син и Мбеджан едва дотронулись до жирного тушеного мяса.
Ветер донес до них вой шакала, и этот пугающий звук соответствовал настроению мужчин, потерявших друзей, неуверенных в будущем.
— Пора. — Син поежился, застегнул куртку из овчины и встал, чтобы потушить костер, но неожиданно замер, прислушиваясь. Ветер донес новый звук.
— Лошади, — подтвердил Мбеджан.
— Быстро, Мбеджан, мое ружье. Зулус вскочил и бросился к лошадям.
— Отойди от света и закрой рот, — приказал Син, толкая Дирка в тень между фургонами. Он вырвал у Мбеджана ружье, взвел курок, и они втроем, припав к земле, стали ждать.
Послышались щелканье отлетающей от копыт гальки и тихий шорох раздвигаемых веток.
— Всего один, — прошептал Мбеджан.
Навьюченная лошадь тихо заржала, ей немедленно ответили из темноты. Потом воцарилась тишина, долгая тишина, нарушенная позвякиваньем уздечки, означавшим, что всадник спешился.
И тогда Син разглядел его фигуру, постепенно вырисовывающуюся во тьме. Он вскинул ружье, прицеливаясь, но что-то необычное было в походке незнакомца и заставило его помедлить. Тот шел изящно, покачивая бедрами. Он был длинно ног, как жеребенок, и, если судить по росту, очень молод.
С облегчением Син встал с земли, наблюдая, как странник неуверенно остановился у огня, вглядываясь в дрожащие тени. На парнишке была остроконечная, надвинутая на глаза полотняная фуражка и дорогая куртка из замши цвета меда. Штаны для верховой езды были сшиты искусным портным и плотно обтягивали ягодицы. Его зад был слишком велик и непропорционален по отношению к маленьким ножкам, обутым в лакированные английские охотничьи сапоги. Обычный денди, думал Син, и, когда он окликнул незнакомца, в его голосе слышалось презрение.
— Не двигайся и рассказывай, зачем пришел. Реакция была неожиданной. Парень подскочил на месте и сделал прыжок в сторону. Обернувшись, он посмотрел на Сина, но рта не открывал.
— Ну! Я не собираюсь ждать всю ночь.
Парень открыл рот, облизнул губы кончиком языка и наконец выдавил:
— Мне сказали, что вы собираетесь в Наталь. — Голос был низким и сиплым.
— Кто сообщил тебе об этом?
— Мой дядя.
— А кто твой дядя?
— Исаак Голдберг.
Син внимательно изучал чисто выбритое бледное лицо, с большими темными глазами и привыкшим смеяться ртом, который сейчас исказился от страха.
— А если и так? — грозно спросил Син.
— Я хочу поехать с вами.
— Забудь об этом. Возвращайся домой.
— Я заплачу вам — хорошо заплачу.
И все-таки что-то в голосе и осанке парня было странным. Он стоял, вцепившись в плоский кожаный мешок, прижимая локти к бокам, в оборонительной позе. Странно! И неожиданно до Сина дошло.
— Сними фуражку, — приказал он.
— Нет.
— Сними.
Еще секунду парень сопротивлялся, а потом с вызывающим видом сорвал ее, и две толстые черные косы, блеснув в отсветах костра, упали на спину, превратив застенчивого юношу в мгновение ока в прекрасную девушку.
И хотя Син подозревал нечто подобное, но был совсем не готов к столь ошеломляющему эффекту. Он был шокирован не красотой, конечно, а нарядом. Он ни разу в жизни не видел женщины в штанах и теперь вздыхал. О Боже, штаны. С тем же успехом она могла быть обнаженной ниже талии — пожалуй, это было бы пристойней.
— Двести фунтов.
— Она шла к нему, протягивая кошелек. При каждом шаге ткань штанов обтягивала бедра, и Син виновато поднял глаза и посмотрел ей в лицо.
— Оставьте себе свои деньги, леди. У нее были серые с поволокой глаза.
— Две сотни сейчас и столько же, когда доберемся.
— Это меня не интересует, — солгал он. Ее мягкие губы задрожали.
— Сколько вы хотите? Назовите сумму.
— Послушайте, леди. Я больше не веду караван. Нас только трое, и один из нас — ребенок. Из-за армии буров и так будет сложно добраться до города. Наши шансы невелики. А еще один человек, особенно женщина, только добавит нам хлопот. Мне не нужны ваши деньги, я хочу довести невредимым своего сына. Возвращайтесь домой и сидите там, пока не кончится война. Она продлится недолго.
— Я еду в Наталь.
— Поезжайте, но без нас. — Син больше не мог противиться мольбе этих серых глаз и повернулся к Мбеджану.
— Лошадей, — резко приказал он.
Девушка стояла и спокойно наблюдала, как он поднимается на холм. Когда Син обернулся, она показалась ему маленькой и одинокой.
— Мне жаль! — крикнул он. — А теперь ступайте домой, будьте хорошей девочкой. — Он пришпорил коня и исчез в ночи.
Они ехали всю ночь на восток по залитой лунным светом земле. Когда проезжали мимо какого-то большого дома, залаяла собака. Они свернули с курса, а затем снова двинулись на восток, выбрав направление по Южному Кресту, который должен был находиться справа от них. Дирк заснул в седле и стал клониться на бок. Син подхватил его, посадил к себе на колени и держал так всю ночь.
Перед рассветом они выехали прямо к зарослям кустарника на берегу реки, стреножили лошадей и разбили лагерь. Мбеджан повесил походный котелок над слабым, хорошо замаскированным костром, а Син закатывал спящего Дирка в одеяло, когда в лагерь въехала девушка.
— Дважды я чуть было не потеряла вас. — Она сняла фуражку и рассмеялась. — Две блестящие черные змеи заструились по спине.
