– Я сказал, что она может позвонить вам.
– И что она ответила?
– Она сказала, что это бесполезно, что она не понимает случившегося, что этот шофер Джордж Игэн является преступником, что она добровольно рассказывает нам об этих фактах для того, чтобы мы арестовали его.
– И вы это сделали?
– Не в тот вечер. На следующее утро.
– Что случилось дальше?
– В присутствии окружного прокурора Гамильтона Бергера и вас в комнате для консультаций окружной тюрьмы мы свели вместе обвиняемую и Джорджа Игэна. В ее присутствии Игэн заявил, что ранее никогда ее не видел. Обвиняемая сказала, что к ней приходил другой человек.
– Сделала ли обвиняемая еще какие-либо заявления?
– Она призналась, что приходивший к ней человек представился не Джорджем Игэном. Эта фамилия появилась в результате проверки номера автомашины, на которой он приезжал. Она пояснила, что тот человек назвался Джорджем Менэрдом.
– Вы заставили обвиняемую рассказать вам все это, заявив, что расследуете убийство, что вам нужно арестовать преступника. Вы также говорили ей, что не считаете ее виновной, что она слишком молода и порядочна для подобного преступления, что, по вашему мнению, кто-то ложно пытается обвинить ее в совершении преступления, что, если она сразу же расскажет все вам, не связываясь со мной, вы начнете расследование и все выясните. Вы сказали, что в этом случае освободите ее и она проведет ночь дома, в своей постели. Не так ли?
– Лично я этого не говорил, – улыбнулся лейтенант Трэгг, – но один из проводивших допрос полицейских в подобном плане высказывался.
– Это было в вашем присутствии и с вашего одобрения?
Поколебавшись немного, Трэгг сухо заявил:
– Это обычная практика допроса.
– Спасибо, – сказал Мейсон, – у меня все.
– Вызываю свидетеля Карсона Германа, – объявил Касвелл.
Герман оказался высоким худощавым мужчиной с побитым оспой носом, водянистыми голубыми глазами, плотно сжатыми губами и выступающими скулами. Этот человек отличался выразительной манерой ведения беседы. Он заявил, что ехал на машине по прибрежной автомагистрали в южном направлении. Находясь на отрезке дороги между Окснардом и Санта-Моникой, впереди он увидел две машины: светлого цвета «шевроле» и большой черный лимузин. Марку этого лимузина он распознать не смог.
– Заметили ли вы что-либо необычное? – спросил Касвелл.
– Когда мы приближались к повороту, черный лимузин резко подал вправо, очевидно, намереваясь...
– Не делайте своих выводов о том, что намеревался делать шофер, перебил свидетеля Касвелл, – излагайте факты.
– Хорошо, сэр. Черный лимузин сдвинулся к правой обочине дороги.
– Что случилось дальше?
– Машина «шевроле» почти сравнялась с черной машиной, затем внезапно резко повернула и передней частью ударила в левое крыло первой машины. Шофер «шевроле» резко повернул руль влево, и теперь уже задней частью машина еще раз ударила черный лимузин.
– Вы видели, что произошло с ним?
– Нет, сэр. Я ехал близко от «шевроле». Все произошло так быстро, что я не успел посмотреть на черный лимузин. Я видел, как он завилял и сошел с дороги.
– Продолжайте. Что случилось потом?
– "Шевроле" резко свернула на боковую дорогу, которая вела в горы.
– Что сделали вы?
– Я посчитал, что за рулем пьяный водитель, и решил...
– Суд не интересует, что вы решили. Говорите о том, что вы сделали, перебил свидетеля Касвелл.
– Я свернул за «шевроле», пытаясь догнать эту машину, чтобы зафиксировать ее номер.
– Вам это удалось?
– Я пытался, но дорога очень петляла. Я заметил две последние цифры номера – шестьдесят пять. Увидел, что дорога пустынна, я испугался. Решил развернуться при первой возможности и сообщить в полицию. Поскольку дорога была пустынна и извилиста, шофер впереди идущей машины, несомненно, понял, что я...
– Не нужно делать заключений, – прервал свидетеля судья Грейсон. Мистер Герман, мы вас уже дважды предупреждали. Нас интересуют только факты. Что вы сделали?
– Я снизил скорость, остановился, дождался, пока не скроются огни той машины. Так как дорога петляла, свет иногда падал на ограждение дороги, и было видно, что работает одна фара.
– Что произошло дальше?
– Я ехал медленно и осторожно. Нашел место, где можно развернуться. В трехстах ярдах от поворота находится ресторан, специализирующийся на продуктах моря. Там я остановился, позвонил в дорожную патрульную полицию и сообщил об аварии. Мне сказали, что какой-то мотоциклист уже информировал о происшествии и что туда направлена специальная машина.
– Вы не вернулись на место происшествия и не посмотрели, насколько серьезно разбита машина и нет ли пострадавших?
– Нет, сэр. К сожалению, приходится признать, что я этого не сделал. Я считал, что прежде всего следует уведомить дорожную полицию. Думал, что, если кто-то серьезно ранен, из других машин заметят аварию, остановятся и окажут первую помощь.
– Можно приступать к перекрестному допросу, – заявил Касвелл.
– Вы видели впереди идущую машину достаточно хорошо, чтобы сказать, кто был за рулем – мужчина или женщина – и сколько человек находилось в ней? – спросил Мейсон.
– В машине был один человек. Мужчина или женщина – определить невозможно.
– Спасибо, – сказал Мейсон. – У меня все.
– Вызываю в качестве свидетеля Гордона Келвина, – объявил Касвелл.
Келвин неторопливо, с чувством собственного достоинства вышел вперед, принял присягу и заявил, что является мужем сестры покойной Лоретты Трент.
– Вы были в зале суда и слышали заявление обвиняемой о том, что ее убедили напечатать поддельную копию завещания?
– Да, сэр, слышал.
– Что вы можете сказать о состоянии Лоретты Трент?
– Я возражаю как против несущественного и не относящегося к делу вопроса, – заявил Мейсон.
– Если Высокий Суд позволит сказать, – мгновенно отреагировал Касвелл, – это важный имущественный вопрос. Я собираюсь показать, что история, рассказанная обвиняемой, является чистой выдумкой, потому что изготовление поддельного завещания было бесполезно. Из показаний этого свидетеля будет следовать, что покойная Лоретта Трент составила завещание много лет тому назад, передала его Гордону Келвину в запечатанном конверте, который подлежал вскрытию после ее смерти. Этот конверт был предъявлен Келвином и вскрыт в присутствии свидетелей. В конверте находилось последнее завещание Лоретты Трент. Каких-либо сомнений в этом не возникает. Поэтому любая копия завещания не будет иметь какого-либо воздействия.
– Возражение мистера Мейсона снимается, – постановил судья Грейсон.
