Судья Грейсон вопросительно посмотрел на Мейсона.
– У вас есть какие-то причины задавать этот вопрос? – спросил он.
– Я задам его по-другому, – ответил Мейсон, – чтобы можно было сделать определенные выводы. Все эти различные сферы вашей деятельности дохода вам не приносили, не так ли?
– Нет, сэр, это не так.
– Но результат таков, что вам пришлось жить с Лореттой Трент, не так ли?
– По ее приглашению.
– Вот именно, – сказал Мейсон. – Поскольку вы не могли обеспечивать себя?
– Нет, сэр. Я мог содержать себя, но у меня были определенные финансовые трудности, некоторый деловой спад.
– Другими словами, вы были фактически банкротом!
– Да, у меня были некоторые финансовые трудности.
– И ваша свояченица пригласила вас жить с ней?
– Да.
– По вашей подсказке?
– Ее другой деверь, мистер Боринг Бриггс, уже жил в доме Лоретты Трент. Это большой дом. Моя жена и я приехали навестить Лоретту и больше не уезжали.
– Такое же положение и у Боринга Бриггса, не так ли? – спросил Мейсон.
– Что вы имеете в виду?
– Он тоже столкнулся с финансовыми трудностями и переехал жить к Лоретте Трент?
– В его случае, – ответил Келвин, – некоторые обстоятельства вынудили его так действовать... Это была необходимость.
– Финансовые обстоятельства?
– В какой-то мере, да. Боринг Бриггс столкнулся с определенными трудностями и не мог обеспечить свою жену денежными средствами, которые она потом получила от своей щедрой сестры Лоретты Трент.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – У меня все.
Келвин покинул свидетельское место.
– Ну что? – прошептал Мейсон Вирджинии Бакстер. – Расскажите мне о завещании.
– Это именно то завещание, – ответила она. – Я помню тот абзац, в котором Трент воздавала должное своему доктору.
– Я собираюсь взять завещание и внимательно рассмотреть его. Сделайте так, чтобы не было заметно ваше внимание к моим действиям. Незаметно, через мое плечо посмотрите на завещание, особенно на подписи. Убедитесь, что там стоит ваша подпись.
Мейсон подошел к столу секретаря Суда.
– Могу я ознакомиться с завещанием? Я хочу его внимательно рассмотреть.
Секретарь передал завещание Мейсону.
Касвелл объявил:
– Вызываю следующего свидетеля, офицера калифорнийской дорожной патрульной полиции Гарри Эйбурна.
Одетый в форму Эйбурн прошел к свидетельскому месту. Он заявил, что осматривал место столкновения машин в районе мотеля «Сант Рест».
Переворачивая страницы завещания и не проявляя особого интереса к свидетелю, Мейсон принялся изучать подписи.
– Это моя подпись, – сказала Вирджиния, – а это – мистера Баннока. О, мистер Мейсон, я теперь все отчетливо вспомнила. С этим завещанием все в порядке. Я помню несколько характерных вещей. Вот небольшое чернильное пятно внизу страницы. Я помню, как это случилось, когда мы подписывали завещание. Я хотела перепечатать последнюю страницу, но мистер Баннок велел оставить так, как есть.
– Кажется, там есть отпечаток пальца, – сказал Мейсон. – На чернильном пятне.
– Я не вижу.
– Вон там. Несколько извилин, но достаточно, чтобы провести идентификацию.
– Господи! – воскликнула Вирджиния. – Это, очевидно, мой или Лоретты Трент.
– Оставим это на усмотрение Касвелла, – сказал Мейсон. – Он выяснит.
Адвокат просмотрел последние страницы завещания, сложил их и вставил в конверт. Подошел к секретарю и бросил конверт на его стол, как будто он не представляет для него никакого интереса. Затем вернулся на свое место.
Когда Мейсон сел на свое место подле Вирджинии Бакстер, она прошептала:
– Но зачем нужно было кому-то подделывать те два завещания, когда есть подлинное? Очевидно, о его существовании не знали.
– Может быть, кто-то хотел выяснить это, – сказал Мейсон. – Поговорим об этом позднее, Вирджиния.
Гарри Эйбурн давал свои показания спокойно, без эмоций. Он рассказал, что случилось, стараясь быть беспристрастным и максимально точным.
Он заявил, что по радио ему дали указание прибыть в мотель «Сант Рест» для расследования автомобильного столкновения. По его словам, это задание носило обычный характер. Он прибыл в назначенное место и обнаружил, что столкнулись два автомобиля: один принадлежал обвиняемой, другой – Перри Мейсону. Пока он выяснял все факты, касавшиеся столкновения машин, он попросил по радио проверить их владельцев. Через некоторое время он получил ответ.
– Я не могу расспрашивать вас, что вам сказали по радио, – пояснил Касвелл, – поскольку это означало бы использование слухов. Но я могу спросить вас, что вы сделали, получив ответ на свой запрос.
– Я спросил у обвиняемой, пользовалась ли она машиной, не было ли ранее еще одного столкновения и где она находилась в течение последнего часа.
– И что она ответила?
– Она отрицала использование машины, сказала, что проехала лишь вокруг стоянки для машин. Заявила, что в течение двух последних часов находилась в домике мотеля. Она категорически отрицала, что ее машина явилась причиной еще одной аварии.
– Что случилось дальше?
– Я проверил номер ее машины. Обнаружил две совпадающих цифры. Далее проверил марку машины и нашел достаточно оснований для взятия ее под арест. Позднее я вернулся на место происшествия, где подобрал осколки разбитой фары ее машины. Затем я поехал на место аварии на прибрежном шоссе, где также нашел несколько осколков разбитой фары. После этого я снял с машины уцелевшую часть передней фары и сложил все найденные осколки.
– Эта фара у вас с собой?
– Да.
– Можете ли вы предъявить ее?
Эйбурн подошел к картонной коробке и вытащил из нее стекло фары, которое было склеено из кусочков.
– Не могли ли вы объяснить происхождение каждого кусочка?
– Конечно, сэр, могу. Этот маленький кусочек находился около ободка фары автомобиля обвиняемой. Этот и другой кусочек я обозначил номерами «один» и «два» и цифры написал на приклеенной к ним ленте. Вот эти кусочки стекла я нашел на месте столкновения машины около мотеля «Сант Рест». Я обозначил их номерами «три» и «четыре». А эти три кусочка, обозначенные номерами «пять»; «шесть» и «семь», я подобрал на месте аварии на прибрежной дороге. Все они подходят друг к другу.
– Вы можете задавать вопросы, – сказал Касвелл Мейсону.
– У меня нет вопросов, – улыбнулся ему Мейсон.
Судья Грейсон посмотрел на него.
– У вас нет вопросов, мистер Мейсон? – спросил он.
– Нет, Ваша Честь.
– Тогда, – объявил Касвелл, – я хотел бы вызвать Джорджа Игэна, чтобы он дал показания по другим, относящимся к делу, вопросам.
