— Если он не захочет, я сам сделаю это. Я сделаю это, клянусь Б-гом! Я лучше взойду на эшафот, чем допущу, чтобы этот индеец ее заполучил, — он или кто-либо другой.
— Это не так уж рискованно, если все сделать с умом. Он уже отсутствовал однажды, и никто не вспомнил о нем. Он может снова отправиться за золотом — и на этот раз никогда больше не вернуться! Да, он никогда не вернется!
И снова крепкое выражение сопроводило эту явную угрозу.
Выплеснув таким образом свои черные мысли наружу, Брэндон несколько успокоился и продолжал:
— Как они будут довольны узнать об этом открытии! Интересно, собрались ли они все у Слаугтера? Кажется, они пошли именно туда. Да, я уверен, что найду их всех там. Я тоже пойду туда. Это обрадует их больше, чем весь ликер в таверне! Спокойной ночи, Джерри Рук! Позаботьтесь о вашем дорогом госте. В следующий раз уже не вы отошлете его подальше от этих мест!
Завершив свои размышления этой недвусмысленной зловещей фразой, он пересек плантацию и, еще раз перемахнув через забор, зашагал по дороге, ведущей к Хелине.
ГЛАВА XXV. НЕЗНАКОМЫЙ ГОСТЬ
Пятый по счету взнос «платы за молчание», которая причиталась Джерри Руку, оказался последним.
Когда стороны встретились для выплаты шестого, он с удивлением и огорчением узнал, что его главный секрет раскрыт, и теперь его власти над этой компанией пришел конец!
Они не только без колебаний аннулировали заключенный контракт, но даже потребовали возврата предыдущих выплат, угрожая линчевать своего обидчика. При таком повороте дела он рад был ретироваться с места встречи.
Наверное, они настояли бы на возврате выплаченных сумм или претворили идею линчевания в жизнь, если бы не страх неизбежного скандала в этом случае. Только благодаря этому Джерри удалось избежать мести разгневанных молодых людей.
Кто же мог раскрыть им тайну о том, что Пьер Робидо жив?
Этот вопрос неоднократно задавал себе Джерри Рук, возвращаясь домой в весьма подавленном состоянии.
Это не мог быть сам Пьер, который безвыездно гостил у него со времени памятной встречи у тополя. Хотя вернувшийся золотоискатель и прогуливался с Линой вокруг дома, он никогда не покидал границ плантации; никто из посторонних его заметить не мог. Никто — ни сосед, ни кого-либо другой — не появлялся за это время вблизи плантации. Полдюжины принадлежавших Джерри Руку негров не были ранее знакомы с Пьером Робидо, и даже если бы это было не так, они не могли бы теперь его узнать.
Так кто же раскрыл им эту тайну?
Джерри Рук терялся в догадках, да и Пьер, когда узнал об этом, также был весьма озадачен.
Единственное разумное объяснение этому могло заключаться в том, что кто-то увидел и опознал Пьера Робидо: кто-либо непосредственно из этой компании, или посторонний, случайно увидевший его в гостинице или в другом месте.
Теперь, когда уже не было никакого смысла скрываться, Пьер не опасался отрыто показаться в окрестностях, время от времени он ездил в Хелину за необходимыми покупками.
О нем было известно, что он живет в доме своего бывшего хозяина, также его часто видели рядом с дочерью Рука. Те, кто проявлял интерес к семейным делам Джерри Рука, были вполне довольны, что его дочь наконец-то отдала свое сердце темнокожему, но красивому незнакомцу, остановившемуся в доме ее отца.
Вскоре все привыкли к бывшему поселенцу и окружавшим его людям. Это было время, когда в эти края прибывало много переселенцев, и любой незнакомец лишь ненадолго привлекал всеобщее внимание. При этих обстоятельствах Пьер сумел избежать излишних пересудов вокруг своей персоны.
Были, однако, и такие, которым его появление было далеко небезразлично и которые с горечью наблюдали, что улыбки молодой леди дарились Пьеру.
Билл Бак был в числе этих разочарованных поклонников, но больше всего страдал от этого Альфред Брэндон. С пылающим от ревности сердцем в груди слушал он все эти разговоры о дочери Джерри Рука и о ее счастливом возлюбленном.
Никоим образом не могло успокоить его и то обстоятельство, что Джерри Рук вернул долг в тысячу долларов по первому его требованию. Более того, это еще более его озлобило, поскольку он отлично знал источник этих денег. Теперь он понимал: богатство уже не поможет. Не было никаких шансов на то, что отец девушки вернется к нищенскому существованию. Все его планы провалились, и он строил новые, чтобы завоевать Лину Рук или хотя бы отомстить.
В связи с этим он тратил много времени и сил для осуществления зловещей цели: убийства Пьера Робидо!
Уже давно думал он об этом, но его останавливал не столько ужас совершить преступление, сколько опасение за возможные последствия.
Он уже почти договорился с Биллом Баком, собираясь подбить своего товарища на это грязное дело. Брэндон хотел было предложить Баку неплохие деньги, но репутация сына торговца лошадьми, с каждым днем становившаяся все более сомнительной, предостерегла его от вступления в такое рискованное товарищество, и он продолжил вынашивать свои зловещие планы в одиночестве.
* * *
Прошло десять дней с тех пор, как возвратившийся золотоискатель вновь поселился в доме Джерри Рука. У Пьера случайно сломалась уздечка, и он был вынужден отправиться в Хелину, чтобы в городе кузнец смог исправить эту поломку за полчаса.
Это была уздечка из сплетенного конского волоса, которую он приобрел в индейской стране хохтавов, и поскольку у него не было никакой другой, он не мог ездить на лошади и вынужден был отправиться в путь пешком.
Итак, он вышел из дома Джерри Рука, оставив смотревшую ему во след с нежностью и любовью Лину в дверях отцовского дома и обещав скоро вернуться.
Расстояние до города было небольшое, и уже менее чем через час он был в кузнице и спокойно наблюдал, как кузнец приступил к ковке его сломанной уздечки.
За ним наблюдал и тот, кто давно уже преследовал его. Он видел Пьера, входившего в город, он наблюдал за соперником на таком расстоянии, чтобы не упустить наблюдаемого из виду и в то же время не быть замеченным самому. Это был не городской житель, а человек в костюме плантатора, который, судя по шпорам на сапогах, очевидно, верхом приехал из окрестностей. У него была винтовка, и он был одет так, как обычно одеваются перед отъездом в дальнюю дорогу.
Человек, который подобным образом вооружился и экипировался, был никто иной как Альфред Брэндон.
Было множество прохожих на улицах, но лишь немногие обращали внимание на его развязную походку. Никто не заметил ни злобного блеска его глаз, ни стиснутые в напряжении зубы, говорившие о некотором зловещем намерении, созревшем в его голове.
