Он держался, как человек, исполняющий свои обязанности. Я ничего не могла противопоставить его словам и поступкам. Придётся действовать так, чтобы никто не заметил, что я поняла: здесь я в плену.
– Спасибо, Глюк, – я ничего не добавила, только слегка наклонила голову и повернула к дому. У меня не было никакого желания присоединяться к незнакомцу под деревом. Несомненно, он тоже по приказу хозяев Кестерхофа не спустит с меня глаз; впрочем, я полагала, что приказы скорее исходили от графини, чем от графа.
Но когда я повернула назад, человек в чёрном исчез. Я сделала несколько шагов и услышала звуки, означавшие приезд кого-то ещё. Повернувшись, я увидела, как из леса выкатили две кареты. В отличие от той, в которой приехала я, эти были с гербами, а кучера и лакеи в ливреях.
Дверь дома открылась, и появилась фрау Верфель, а за нею остальные слуги. Все они выстроились в строгом порядке. Я отошла чуть в сторону. Из передней кареты вышла графиня Луиза в сопровождении своего спутника – барона фон Вертерна.
Графиня сразу увидела меня, отняла руку у спутника и легко сбежала по ступенькам, протянув ко мне обе руки, на лице её заиграло радостное выражение.
– Амелия! – словно встретились две лучшие подруги. Она быстро заключила меня в душистые объятия. Я никогда не любила такие преувеличенные изъявления чувств и застыла, но она как будто этого не заметила. Напротив, продолжала говорить: – Какие удивительные новости, моя дорогая, вы не поверите! Но это правда, истинная правда! Пойдёмте, мы должны поговорить, немедленно! Так много нужно сделать! Ох! – она выпустила меня и удивлённо осмотрелась, как будто только сейчас поняла, что мы не одни и что, наверное, лучше воздержаться пока от провозглашения новостей, которые привели её в такое возбуждение.
Она снова схватила меня за руку и потащила за собой мимо шеренги слуг, не поздоровавшись и не сказав даже фрау Верфель ни слова.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Графиня несколько успокоилась; теперь она молчала, но, по-видимому, размышляла, что-то планировала. Услышав за собой тяжёлые шаги, я оглянулась через плечо и увидела, что барон идёт вслед за нами.
Когда мы поднялись, он опередил нас и, как человек, хорошо знакомый с домом, раскрыл перед нами двери гостиной, куда поместила меня фрау Верфель.
Графиня сбросила шаль и перчатки, распустила ленты шляпки и села в кресло. Но барон остался стоять у двери, глядя на неё, словно ожидая сигнала для действий, который только она может дать. Она взглянула на него и кивнула.
Не сказав ни слова, вообще он с самого приезда ничего не говорил, барон вышел, оставив нас наедине. Графиня улыбалась.
– Амелия, это правда! Как мы и думали, это правда! Как он был добр, как предусмотрителен, как справедлив! Какая жалость, что вы не смогли сами услышать всё это из его уст! О, это правда, уверяю вас, никакой ошибки нет! – слова вылетали короткими порывами, словно она с трудом сдерживалась. Как будто какое-то событие, которого она с нетерпением ждала, наконец произошло.
– Что правда? – резко спросила я.
На мгновение она казалась поражённой, как будто не могла поверить в мою глупость. Потом снова рассмеялась.
– Бедное дитя, ну, конечно, вы не можете знать. Он ведь не говорил вам? Правда в том, что его высочество позаботился о вас. Такова его воля… Конрад своими глазами видел документ… – она энергично кивнула. – О, не могу сказать вам как, но его высочество очень ценил Конрада, он хотел, чтобы барон защищал вас. Его высочество знал, что половина из них накинется на вас, как волки на овечку, когда он сам не сможет больше защищать вас. Он знал это хорошо и потому всё предусмотрел.
Как мне хочется посмотреть на лицо святой аббатисы, когда она узнает об его завещании. Хоть она и утверждает, что мир её больше не интересует, это ей не понравится. Вначале его высочество не разрешил ей молитвами загнать его в могилу, а теперь это…
– Графиня… Луиза… – я не понимала, о чём она говорит, и прервала, чтобы получить разъяснения. – Пожалуйста, скажите мне наконец, что же произошло.
Она наклонила голову набок и посмотрела на меня с хитрой усмешкой, которая показалась мне раздражающей. Потом подняла палец и погрозила мне, как гувернантка школьнице, словно я совсем молода и нахожусь под её опекой.
– Как нехорошо с вашей стороны, Амелия, уходить по ночам и ничего не говорить мне. Однако я понимаю причины, – на мгновение она утратила игривость, и на её пухлом лице появилось совсем другое выражение. Оно мне совсем не понравилось, но тут же исчезло, прежде чем я смогла понять его смысл. – Можете больше не беспокоиться о помехах с той стороны, моя дорогая. Важно то, что произошло. Его высочество по своей воле завещал всё своё собрание вам! Подумайте только, Амелия, одно из лучших собраний в Европе – и ваше! Он назвал вас своей внучкой и дал твёрдые гарантии, абсолютно твёрдые! Вам не нужно больше прятаться здесь… К концу недели весь двор будет знать, кто вы, вас примут с почестями, высочайшими!
Первое, что я поняла из этого потока слов, был тот факт, что она узнала о моём ночном посещении дворца. Сокровище… я вспомнила, что мы с ней видели. Оно для меня нереально. Но то, что дедушка признал меня, провозгласил, что принимает меня, что наши отношения должны уважаться, – да! За этим я и приехала. И повторила слова графини: как жаль, что я не узнала его лучше.
– Но вы же с ним виделись, – одна из тех быстрых вспышек проницательности, которые всегда удивляли меня в графине. Я подумала, не читает ли она время от времени мои мысли.
– И смотрите, что я вам привезла… это всё ваше…
Из кармана своего дорожного платья она достала перевязанный красной нитью свёрток, небольшой, не толще моего пальца. Я взяла его и расправила составлявшие его листки. И у меня в руках оказались с таким трудом написанные слова, единственные слова, с которыми обращался ко мне дедушка.
Четыре листочка с коряво написанными словами… Я снова взглянула на них. Четыре листка, но здесь и пятый! Я разложила их веером, и пятый оказался вверху. На нём цеплялись друг за друга те же неровные каракули, что и на остальных. Но его я раньше не видела. Что-то мой дедушка написал, когда я ушла.
«Должна быть осторожна… выйди замуж… организует… он спасёт тебя…»
И ещё одно слово, настолько искажённое, что я его не поняла.
– Вот видите! – в голосе графини прозвучало торжество. – Вы держите его завещание: вы должны выйти замуж за Конрада, который вас спасёт. Конрад очень близок к новому курфюрсту, он за последние годы много раз бывал у него. Его высочество знал это, знал, что он может рассчитывать на Конрада, что тот позаботится о вашей безопасности…
