Но ему никогда уже не встретить другую Хоро.
— Что тебя грызет? У тебя вид, как у брошенной собаки, — заметила Хоро.
Лоуренс невольно потер бородку; у него было такое чувство, будто Хоро видит его насквозь.
— Ты был так счастлив, когда я тебе перечила?
Хвост Хоро был бурого цвета, но по его нижней стороне шла белая полоса.
Она провела по меху пальцами, собрав отставший пух в белый шарик.
— Я ожидал, что ты откажешься, тогда я пойду по ветру и достойно отступлю, — честно сказал Лоуренс, и Хоро одарила его сердитой ухмылкой.
— Стало быть, ты ожидал, что я пролью свет на это дело с помощью моего ума и проницательности.
— Отчасти да.
— А остальная часть?
Скрывать от нее, что Лоуренс чувствовал, было бессмысленно. Хоро бы все равно раскопала и принялась бы играться с ним.
— Ну, ты тут делаешь такое сердитое лицо… — начал он.
Хоро хихикнула и коротко произнесла:
— Дурень.
— …так что я задам встречный вопрос: что за неожиданная перемена настроения? Ты же ненавидела мысль, что я здесь влезу в какую-то сделку.
— Пфф, — фыркнула Хоро; только вот было это вызвано попавшей в нос пушинкой, или же она фыркнула на слова Лоуренса?
Должно быть, последнее, решил он; впрочем, Хоро не казалась раздраженной.
— Ты и впрямь… а, даже говорить не стоит. Я и так знаю, какой же ты дурень. И для меня это тяжелый груз, указывать тебе все время.
«Ты это серьезно?» Должно быть, почувствовав эту его мысль, Хоро метнула в него устрашающий взгляд, точно намереваясь разорвать его на куски.
— Ох уж… — продолжила она затем. — В конечном итоге я говорила и действовала лишь ради самой себя. Скажем, я действительно чувствую, что, когда я просто могу путешествовать вместе с тобой, это для меня самое лучшее. Все это время, когда я притворялась, что учу тебя какой-то великой всемирной премудрости, я просто делала это, чтобы продолжать путешествовать вместе. По правде сказать, это было больно.
Она дунула на белый пуховый шарик, отправив его в полет, и угрюмо уткнулась взглядом в хвост.
Нет, не просто угрюмо — на лице ее было написано: «Полный абсурд».
— Ты должен взвесить опасность, которая тебе грозит, против прибыли, которую получишь, и если прибыль стоит риска — действовать. Разве ты не мечтал всю жизнь завести собственную лавку? Я не хочу становиться у тебя на пути.
— Ты вовсе не стоишь –
— И в любом случае, если бы я не была с тобой, ты бы мог влезть во все, во что захотел бы, и если бы твой противник попытался тебя обмануть, ты был бы настороже, готовый перехитрить его и получить свою прибыль. Тебе хватало духа и безрассудства на такие поступки, или ты уже забыл?
После этих тычков со стороны Хоро старые воспоминания вернулись к Лоуренсу.
Там, в порту Паттио, он обладал такой предприимчивостью. Он отчаянно жаждал наживы и был готов на совершено невероятные вещи, чтобы превзойти грозящие ему опасности.
Но как же трудно было себе представить, что это было лишь несколько месяцев назад. Даже полугода еще не прошло, а казалось — все это случилось давным-давно.
Хоро свернулась в клубок поверх одеяла, обернув себя хвостом, так что его кончик высовывался возле подбородка.
— Никто не защищает свое гнездо так, как человеческий самец.
— Ээ… — все, что смог ответить Лоуренс на это заявление.
Лишь сейчас, когда ему это сказали, он понял. Выросшая внутри него крепость была защитным сооружением; он вырастил ее, когда чувствовал, что останется один навсегда.
— Но я не могу тебя в этом винить. Ты… нет, я всегда считала твое лицо таким очаровательным, когда ты меня боялся.
Эта последняя шутка Хоро еще яснее показывала ее чувства.
Но, конечно, это вполне могла быть и часть ее плана.
— Я всегда вела себя с тобой очень себялюбиво. Ты тоже можешь немножко себялюбиво повести себя со мной. И если ты захочешь забыть обо мне…
Лоуренс собрался было заявить поспешно, что никогда не захочет такого, но, поняв, чего добивается Хоро, проглотил свои слова.
— …ты вполне можешь повернуться ко мне спиной. Пока я тебя не укушу.
Хоро улыбнулась, обнажив клыки.
Должно быть, в мире не было торговца, который бы помнил свои долги и обязательства так полно и детально, как Хоро.
Лоуренс знал немало торговцев, которые обзавелись домами и, хотя прежде были целеустремленными, упорными людьми, полностью утратили боевой дух.
И если самого его устраивает роль удачливого бродячего торговца — что ж, быть посему.
Но когда он спросил себя, а устраивает ли его эта роль на самом деле — оказалось, что он не настолько еще устал, чтобы ответить «да».
Когда он проводит Хоро до ее родного города и вернется к своей бродячей торговле, ему понадобится не так уж много времени, чтобы скопить денег на собственную лавку.
Но по сравнению с постоялым двором и правом на владение им та его мечта выглядела совсем мелкой. Готовое здание, да права, да приличные деньги, которые можно сразу вложить, куда он пожелает, — сама мысль о таких возможностях почти пугала.
Сможет ли он сделать это? Лоуренс понял, что хотел бы попробовать.
— Тем не менее кое-что в этой сделке заставляет меня колебаться.
— О? — Хоро заинтересованно подняла голову.
Поскребя в затылке, Лоуренс собрался с силами.
— Чтобы раздобыть нужное количество денег для этой сделки, они должны использовать тебя.
Лицо Хоро осталось бесстрастным, словно приглашая продолжить.
— Они собираются выдать тебя за деву-аристократку и отдать в залог торговому дому.
Услышав это, Хоро фыркнула.
— Только не говори мне, что из-за этого ты и потел всю ночь.
— …Ты не сердишься?
— Меня сердит лишь то, что ты думал, что я буду сердиться.
Эти слова Лоуренс уже когда-то слышал.
Однако он не понимал, к чему она клонит.
— Все еще непонятно?
Лоуренс ощущал себя юным учеником торговца, которому задали простейший вопрос, а он не в силах ответить.
— Ты просто невероятен, правда… — сказала Хоро. — Скажи, разве я не твой партнер? Или я просто дева, которую ты защищаешь ради собственного удовольствия?
Услышав это в таком виде, Лоуренс наконец понял.
— Или у меня совсем нет никаких достоинств? Если я могу принести какую-то пользу твоей торговле, я с радостью позволю тебе отдать им меня!
Несомненно, это была ложь; но ясно было и то, что при выполнении определенных условий Хоро доверяла Лоуренсу достаточно, чтобы пойти на значительный риск.
Если Лоуренс не сумел увидеть в ней это доверие… что ж, неудивительно, что она сердилась.
