– Как вы приклеили?
– Жевательной резинкой.
– Сколько было этой резинки?
– Ох, огромное количество. У меня в сумочке было около двенадцати пластиков, я жевала по несколько штук сразу и таким образом приготовила довольно большой кусок. Я втиснула в него бриллианты и все вместе прилепила под столом.
– Где сейчас находятся эти бриллианты?
– Думаю, что в том же самом месте.
– Высокий Суд! – загремел Гамильтон Бергер. – Я предлагаю послать дежурного офицера в офис адвоката Мейсона с поручением обыскать место, которое описал свидетель и принести сюда куски жевательной резинки, содержащие два бриллианта.
Судья Хартли вопросительно посмотрел на защитника.
– Я конечно же не имею ничего против этого, – сказал Мейсон и ироничная усмешка осветила его глаза.
– Суд поручает дежурному офицеру отправиться в офис адвоката Мейсона, забрать бриллианты и отдать их на хранение, – заявил судья Хартли.
– Высокий Суд, – снова вмешался прокурор. – Нельзя ли послать за бриллиантами немедленно... прежде чем что-нибудь случится?
– А что может случиться? – спросил судья Хартли.
– Ну, теперь... когда уже известно... когда мы слышали показания... я не хотел бы... ну, не хотел бы, чтобы что-либо помешало получить вещественные доказательства.
– Так же, как и я, – совершенно спокойно сказал Мейсон. – Я присоединяюсь к просьбе прокурора. Предлагаю, чтобы один из заместителей прокурора приказал немедленно отправить офицера в мой офис.
– Вы можете описать стол, за которым работала Мэй Джордан? – спросил медовым голосом Гамильтон Бергер.
– Стол, о котором вы спрашиваете, стоял в библиотеке и продолжает находиться на прежнем месте.
– Хорошо, – сказал судья Хартли и распорядился: – Вы можете отправить офицера немедленно, господин прокурор. А теперь прошу приступить к дальнейшим вопросам.
Гамильтон Бергер подошел к столу, за которым сидел судебный служащий, взял в руки нож, обозначенный для идентификации, и обратился к Мэй Джордан:
– Вот стилет с трехдюймовым лезвием. На одной его стороне выгравировано имя «Дэвид», а на второй инициалы «М.Дж.». Вы видели когда-нибудь этот нож?
– Да. Это нож, который я посла обвиняемому в прошлом году в подарок на Рождество. Я написала, что он может воспользоваться им при обороне или... при защите моей чести.
Мэй Джордан расплакалась.
– У меня нет больше вопросов к свидетелю, – голос Гамильтона Бергера звучал исключительно мягко. – А теперь ваша очередь, господин адвокат, уже совсем другим тоном обратился он к своему противнику.
Мейсон терпеливо ждал, пока Мэй Джордан вытерла глаза и посмотрела на него.
– Насколько я мог понять, вы очень быстрая и грамотная машинистка.
– Я стараюсь работать как можно лучше.
– И в тот день, о котором был разговор, вы работали в моем офисе?
– Да.
– Что вы знаете о драгоценных камнях?
– Немного.
– Вы смогли бы отличить настоящий бриллиант от имитации?
– Что касается тех, которые оказались у меня, то даже без эксперта можно было определить, что они высокого качества. Как только я увидела их, то тотчас же поняла, что это не подделка.
– Вы купили эти бриллианты у обвиняемого?
– Купила? Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Вы платили ему за них? Вы дали какую-нибудь компенсацию?
– Конечно нет, – сердито бросила мисс Джордан.
– Может быть, вы заплатили за эти бриллианты мистеру Ирвингу?
– Нет.
– Следовательно, вы отдавали себе отчет, что они не принадлежат вам?
– Мне их дали.
– Допустим. И вы считали, что это ваша собственность?
– Я была уверена в том, что попала в ловушку и что эти господа скажут, будто я проникла в их офис, чтобы украсть бриллианты. Их слова против моих слов. Я знала, что они не дали бы мне два драгоценных камня только за то, чтобы я ничего не говорила относительно переписки.
– Вы сказали, что вам дали эти бриллианты. Кто вам их дал? Джефферсон или Ирвинг?
– Мистер Ирвинг.
Мейсон некоторое время недоверчиво смотрел на девушку.
– Вы начали переписываться с обвиняемым во время его нахождения в Южной Африке?
– Да.
– Вы писали ему любовные письма?
– Это не были любовные письма.
– Их содержание было такого рода, что вы не хотели бы, чтобы присяжные видели их?
– Это были глупые письма, господин адвокат. Прошу вас не придавать им того значения, которого они не имеют.
– Я спрашиваю вас о характере этих писем.
– Это были глупые письма, – повторила она.
– Вы определили бы их словом «безрассудные»?
– Да, я определила бы их словом «безрассудные».
– Вы хотели забрать их назад?
– Все это дело... ну... я чувствовала себя ужасно глупо.
– Так вы хотели получить их обратно?
– Да. Очень.
– И чтобы получить эти письма, вы готовы были даже совершить преступление?
– Не знаю, можно ли считать преступлением вход в офис, чтобы забрать вещи, которые принадлежат мне.
– Вы не знали, что использование запасного ключа с целью войти в помещение, принадлежащее другому человеку для того, чтобы забрать какие-либо вещи, является нарушением закона?
– Я хотела взять вещи, принадлежащие мне.
– Вы знали, что использование запасного ключа является незаконным?
– Нет... я не советовалась с адвокатом относительно этого.
– Где вы достали ключ от двери офиса «Южноафриканской Компании»?
– Я не говорила, что у меня был ключ.
– Вы признались, что умышленно отправились в офис во время обеденного перерыва, потому что знали, что в это время Джефферсон и Ирвинг будут отсутствовать.
– Ну и что из этого? Я пошла забрать свою собственность.
– Если у вас был ключ, который открыл дверь их офиса, то где вы его достали?
– А где обычно достают ключи?
– У слесаря?
– Возможно.
– Вы купили ключ от этого офиса у слесаря?
– Я не отвечу ни на один вопрос относительно ключей.
– А если Суд велит вам ответить, то что тогда?
– Откажусь, сославшись на то, что любые показания о том, как я проникла в офис, могут послужить материалом, обвиняющим меня, и в связи с этим я не обязана отвечать на подобные вопросы.
– Хорошо, – произнес Мейсон, не отводя глаз от свидетельницы. – Но ведь вы признались, что незаконно проникли в офис. Поэтому ссылки на конституционные привилегии были бы несколько запоздавшими.
– Если Верховный Суд позволит, – поспешно вмешался Гамильтон Бергер, – то я хотел бы сказать кое-что на эту тему. Я задумывался над этим вопросом. Прошу обратить внимание Высокого Суда на то, что свидетель Мэй Джордан попросту утверждала, что вошла в офис во время отсутствия обвиняемого и его сотрудника. Но она не сказала, каким образом она туда вошла. Следовательно, принимая во внимание ее показания, двери могли быть не закрыты, потому что это офис, в который с деловыми целями постоянно приходят посетители, а в таком случае это нельзя было бы назвать незаконным входом на его территорию. В такой ситуации, опираясь на конституционные привилегии, свидетель может отказаться давать показания относительно того, как она вошла в офис, ссылаясь на то, что такого рода показания могут быть использованы против нее.
