Судья Хартли нахмурил лоб.
– Для свидетеля обвинения это довольно необычное положение, господин прокурор.
– Потому что это необычное дело, Высокий Суд.
– Защитник желает взять слово? – обратился судья к Мейсону.
– Я хотел бы задать свидетелю еще несколько вопросов, – усмехнулся Мейсон.
– Протестую против всяких вопросов, относящихся к этому аспекту дела, – в тоне Гамильтона Бергера слышалось легкое беспокойство и раздражение. Мисс Джордан заняла решительную позицию. Защитник не имеет храбрости задавать свидетелю вопросы, связанные с фактами, касающимися дела и поэтому постоянно разглагольствует о неприятном положении, в котором очутилась молодая женщина, поддавшись своим чувствам. Защитник играет со свидетелем, надеясь таким образом настроить господ присяжных против нее. Мисс Джордан уже заняла решительную позицию. Она отказывается от ответов на вопросы относительно ключа.
– Меня обвинили, – иронично усмехнулся Мейсон, – в том, что я задаю вопросы по одному аспекту дела, стараясь настроить Суд Присяжных против кого-либо. Я хочу получить сведения, которых ожидают так же и господа присяжные. Я не рвал на себе рубашки, когда прокурор максимально тянул допрос свидетеля Джилли, стараясь настроить Суд против обвиняемого. Что хорошо для попа, то должно быть хорошо и для попадьи.
Губы судьи Хартли задрожали в едва сдерживаемом смехе.
– Отклоняю протест. Прошу продолжать вопросы, господин адвокат.
– От кого вы получили ключ, который дал вам возможность войти в офис «Южноафриканской Компании Добычи и Импорта Драгоценных Камней»?
– Я вам не скажу.
– Почему?
– Потому что ответ на этот вопрос может быть использован против меня.
– Вы обсуждали этот вопрос с окружным прокурором?
– Высокий Суд, – энергично вмешался Гамильтон Бергер. – Это все та же шахматная игра, которой часто пользуется защитник. Конечно же я разговаривал со свидетелем на эту тему. Я не вызвал бы мисс Джордан на место свидетеля, если бы не был уверен в том, что ее показания будут существенны и будут относиться к делу. А только личная беседа могла убедить меня в этом.
Мейсон не спускал глаз с девушки.
– Вы оговаривали этот вопрос с окружным прокурором? – настаивал он.
– Да.
– А вы говорили также о том, что случится, если в Суде спросят об имени человека, давшего вам ключ?
– Да.
– И вы сказали ему, что откажетесь от ответа, потому что ответ мог бы послужить для обвинения вас?
– Да.
– Это вы дали такое заявление окружному прокурору, или же он убедил вас, что вы должны отвечать по упомянутому ранее мотиву?
– Что... я... я... знаю свои права.
– Но вы только что сказали, – спокойно продолжал Мейсон, – что не понимали, что вход в чей-то офис с целью забрать принадлежащие вам вещи является преступлением.
– С точки зрения права, то... может быть, в этом что-то есть. Сейчас я понимаю это. Офис... комната, которая открыта для посетителей, отличается от частной квартиры. Но если моя собственность...
Мейсон усмехнулся.
– Следовательно, вы занимаете твердую позицию, что вход в офис «Южноафриканской Компании» не был преступлением?
– Нет.
– Нет? Следовательно, вы считаете, что входя в офис вы совершили преступление?
– Я понимаю теперь, при каких обстоятельства... Отказываюсь отвечать, на том основании, что ответ может быть использован против меня.
– Другими словами, господин прокурор сообщил вам, что это было преступлением и поэтому вы можете отказаться отвечать на некоторые вопросы?
– Мы разговаривали на эту тему.
– И господин прокурор внушил вам, что при такого рода обстоятельствах вы можете отказаться отвечать на некоторые мои вопросы?
– Я заявила ему, что есть некоторые вопросы, на которые я не отвечу.
– А он сказал, что вы можете уклониться от ответов на том основании, что вас нельзя заставить обвинить саму себя?
– Ну... может немного другими словами.
– Когда вы вышли из офиса, – бескомпромисно продолжал Мейсон, – у вас было при себе два бриллианта?
– Да.
– Но они не принадлежали вам? Верно?
– Мне их дали?
– Кто вам их дал?
– Мистер Ирвинг. Он сказал, чтобы я их забрала.
– Он сказал вам, почему вы должны забрать их?
– Он сказал, чтобы я забрала их и держала язык за зубами.
– Вы взяли бриллианты?
– Да.
– И держали язык за зубами?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду?
– Вы сказали кому-нибудь об этих бриллиантах?
– Тогда, нет.
– Вы отдавали себе отчет в их ценности?
– Я не так глупа, господин адвокат.
– Именно. Вы знали, что это бриллианты и знали, что они представляют большую ценность?
– Конечно.
– И вы их взяли?
– Да.
– А что вы с ними сделали?
– Я уже сказала вам о том, что я с ними сделала. Приклеила их снизу к столу, на котором стояла пишущая машинка у вас в приемной.
– Зачем? – голос Мейсона звучал теперь очень мягко.
– Потому что я хотела их где-то спрятать.
– Вы могли положить их в сумочку. Могли сунуть их в карман.
– Я... я не хотела. Я не хотела объяснять, каким образом они у меня оказались.
– Объяснять? Кому?
– Каждому, кто может меня об этом спросить, господин адвокат. Я сознавала, что попала в ловушку и что меня обвинят в краже двух бриллиантов.
– Но ведь их вам предложили?
– Да, но я не надеялась, что кто-то в это поверит.
– В таком случае, вы, наверное, не надеетесь и на то, что сейчас Суд поверит в эту историю?
– Вношу протест, – встал Гамильтон Бергер. – Аргумент спорный.
– Принято, – кивнул головой судья Хартли.
– Разве не правда, – спросил Мейсон, – что кто-то дал вам ключ от офиса, в который вы проникли нелегально и незаконно, дал вам так же пачечку, в которой были бриллианты и поручил подложить именно в этом офисе и в таком месте, чтобы при первом же обыске они были найдены полицией?
– Нет.
– Разве не правда, что бриллианты, завернутые в бумажку, вы принесли с собой в здание? И после того, как распаковали их и спрятали в офисе обвиняемого, вдруг вынуждены были быстро убегать, потому что поняли, что кто-то предупредил полицию? А затем уже, после того, как начали работать в моем офисе, вы проверили содержимое сумочки и, к своему ужасу, обнаружили в ней оставшиеся два бриллианта и в панике постарались избавиться от них точно таким способом, который вы нам описали?
– Минуточку! – закричал вне себя Гамильтон Бергер. – Вношу протест на основании того, что этого рода вопросы предполагают факты, для которых нет доказательств, что это неправильный способ допроса свидетеля и что нет оснований для предположений, что...
