Ей нужно было время, чтобы адаптироваться, а мне необходимо было выжать максимум из «ягуара».
Марселу мы нашли раньше, чем могли себе представить. Она завтракала в том самом «Макдоналдсе», откуда мне звонили в субботу. Я не предупредил Эву, что мы специально направляемся именно туда.
Когда я увидел Кондэ, во мне воскресла надежда. Она спокойно ела чизбургер, запивая его спрайтом, и, казалось, в её жизни не произошло никаких изменений.
— Привет, Марсела, — сказал я, подойдя к её столу.
Она перестала жевать:
— Фернандес, твою мать, где ты был? Мы все устали ждать тебя! Привет, Эва.
— Здравствуйте, — ответила Пристон.
Кондэ непонимающе посмотрела на меня.
— Кое-что произошло. Полагаю, не только с нами. И, судя по всему, ты сможешь помочь…
Я старался говорить осторожнее. Эва была начеку.
— Ты о потере памяти? Ты так и не объяснил, как узнал, что это с нами случится!
Марсела хлебнула спрайта.
— Не помню. И, похоже, мы с Эвой пострадали больше всех. Последнее, что помню я, — жеребьёвка, а из памяти мисс Пристон выпали последние три года жизни.
— То есть она не знает?..
Я не дал ей договорить.
— Я рассказал, что ты была замужем за её кузеном и что вы с Терри не живёте вместе уже два года.
По сути, я не имел представления, как давно они расстались. Но своими словами дал понять, что не говорил Эве об исчезновении бывшего мужа Марселы. Она кивнула.
— Давайте поедем ко мне. Все там. Заодно обсудим, что делать дальше.
Кондэ пошла в дамскую комнату.
— Кто — все? — выкрикнул я вслед Марселе, но она не ответила.
Эва обратилась ко мне:
— Она такая грозная и жёсткая… Ну и вкус у Терри!
— Я не могу не согласиться, но она наша единственная ниточка. И она твоя родственница.
— Бывшая. И не кровная, — протестовала Эва, как маленькая.
— Это неважно. Мы расскажем тебе ещё одну историю сегодня.
— Ещё? А сколько их всего, этих историй?
— Я не говорил, потому что мне самому мало что известно. Марсела расскажет нам… Кстати, она возвращается.
Кондэ рукой указала нам направляться к выходу. Мы послушно покинули «Макдоналдс».
Кондэ была на мотоцикле. Мы следовали за ней на «ягуаре», пока она не притормозила у старого дома. Посигналив, она заглушила мотор и слезла с байка.
— Загоните машину за дом. И лучше бы вообще избавиться от неё.
— Непременно, — бросил я.
Мне не понравилось, что она командует.
Оставив «ягуар», где велела Марсела, мы с Эвой направились к крыльцу. Дом выглядел заброшенным и резко отличался от особняка Хуков. Пристон нерешительно поднялась по ступенькам на крыльцо, я проследовал за ней.
Марсела ждала нас в затемнённом холле. Когда мы вошли, она пригласила нас пройти в гостиную. Внутри дом выглядел нежилым, но я заметил следы пребывания людей.
В комнате, куда мы вошли, перед телевизором сидели Зак, Мэттью и Джерри. Они смотрели спортивный канал. Увидев нас, они вскочили с мест. Зак и Мэттью направились нам навстречу, Джерри мялся у дивана. Лысый качок здорово сбросил вес и более не походил на гору мускулов.
— А вот и тот, кто даст нам разъяснения! — радостно воскликнул Рикман.
— Не рассчитывай, с ними ещё хуже, — бросила ему Кондэ.
Трое мужчин, которые тоже, предположительно, стали мне друзьями, застыли.
— Что значит — ещё хуже? — обратился Мэттью к Марселе.
— Мы кое-что забыли. Я помню до момента окончания жеребьёвки, Эва забыла события трёх лет, — разъяснил я.
— Вот те раз! И это говорит нам человек, подбивший нас на авантюру! Из-за которого все мы теперь не можем быть со своими семьями, а вынуждены сидеть в этом сарае!
Зак пылал от ярости и готов был наброситься на меня. Между нами стала Кондэ:
— Остынь, Рикман. Все мы помним, что это не Энди придумал. Всё произошло из-за другого человека. И он сейчас не с нами!
Мы с Эвой переглянулись, догадавшись, что она говорит о Бивне.
— И, если вы не забыли, именно Энди и Эва пожертвовали своей памятью, чтобы этого не случилось со всеми, — закончила свою мысль Марсела.
— Да, но у нас у всех имеются провалы! — возразил Мэттью.
— А ты вообще молчи! — заорала Марсела. — Если бы ты не полез на гору за Бивнем, ничего этого бы с нами со всеми не произошло! Пострадал бы только он один. А вышло, что он единственный, кто не пострадал.
— Эй, — я замахал руками, привлекая к себе внимание, — ты хочешь сказать, что у Бивня не отшибло память? Что он всё помнит?
— Именно. И этот предатель теперь скрывается.
— Вовсе нет! — раздался голос кривляки и скрип открывающейся двери.
Все повернулись и замерли. Голос-то был Хука, но перед нами в проёме стоял не похожий на него человек — опрятный, волосы собраны в хвост, эспаньолка, брюки и шведка, руки за спиной. И, что самое удивительное, вместо ковбойских сапог на его ногах были классические летние туфли. Я понял, кто был перед нами, точнее, кого он изображал. Достойный сын леди Аманды.
— Хойт! — воскликнула Эва.
Он кивнул. Его лицо было спокойно, он не жеманился и даже мог сойти за джентльмена. Если бы я не знал его…
— Алан? — спросила она неуверенно.
Он отвёл глаза и вновь кивнул.
— Я схожу с ума… — шепнула Эва и начала оседать.
Я едва успел поймать девушку в свои объятья. Она потеряла сознание. Я подхватил её и понёс на диван, по дороге зацепив стул.
— Воды, скорее! — крикнул я.
Марсела бросилась из комнаты — очевидно, на кухню — и вскоре вернулась со стаканом.
— Позаботься о ней, — скомандовал я.
Оставив Пристон заботам Кондэ, я направился к Алану-Хойту. Я должен был воспользоваться моментом, пока все были в замешательстве.
— Пойдём, выйдем, пока остальные ничего не поняли!
Я вытолкал его за дверь.
Мы вышли на улицу и направились на задний двор, где мы с Эвой оставили «ягуар».
— А теперь рассказывай всё по порядку и не вздумай скрывать что-то!
— Иначе — что? — он начал кривляться, как прежде.
Я выделил каждое слово:
— Просто всё расскажи, мы имеем право знать!
— За этим я здесь, — он сверкнул глазами.
— Выкладывай!
— Энди, сперва я хочу сказать, что я никогда не был святошей, поэтому попрошу не судить меня за мои поступки. И ещё я хочу напомнить, что мы были неплохой командой на острове Грёз!
Он был печален. Но можно ли ему верить?
— Продолжай, я учту это.
— Ты знаешь, кто мой отец?
Я кивнул.
— Тогда обойдёмся без имён… Я познакомился с ним в семидесятом, мне тогда было пять лет. И он сделал мне лучший подарок, который только может сделать отец сыну: карту сокровищ. Но об этом позже… Я был тихим, замкнутым мальчиком, окружённым любовью матери. А он был знаменит и не похож на остальных людей. Он стал для меня идолом, кумиром, хотя виделись мы крайне редко — раз в несколько лет… Я во всём начал ему подражать.
