Та-та-та-тата, — разливалась дробь.
Вжик-вжик-вжик-вжиквжик, — мелькали щетки в детских руках.
Желтые, красные, лиловые, синие, оранжевые рубахи и блузы пестрели на улицах, сливаясь в праздничный букет и снов распадаясь на отдельные цветы.
Здесь продолжался праздник. Черные, белые, мулаты, метисы, индейцы — все население вышло на улицы. Кто-то пританцовывал под звуки уличного джаза, кто-то пел, кто-то пил — каждый развлекался, как мог.
Но все без исключения с удивлением оглядывались на белую женщину в обтрепанном наряде, с перепачканной физиономией, грязными ногами и руками, где, кроме того виднелись синяки и ссадины, которая, оглядываясь, проходила по улицам, так не вписываясь в эту праздничную толпу. На плече у нее висела сумка, и она придерживала ее рукой, как будто кто-нибудь мог позариться на этот побывавший в помойке мешок.
Парни, весело скалясь, указывали на нее пальцами, подталкивая тех, кто отвлекался на что-нибудь другое, чтобы и те могли полюбоваться на это удивительное зрелище.
Джоан не обращала на них внимания. Она проходила сквозь толпу, краем глаза отмечая хохочущие физиономии, но мысли ее были далеко.
Ей было не до них и не до красот Картахены. Где-то здесь, в плену у бандитов, ждала ее помощи Элейн.
Солнце уже начинало опускаться в море, когда она добрела до гостиницы.
***
Конечно, первое, о чем я спросила у портье, это о Джеке — рядом с ним мне было все-таки легче. Но он не появлялся. Да и не появится, наверное. Зачем? Он получил то, что хотел, и какое ему теперь дело до моих проблем. Такой же негодяй, как все мужчины!
Так что, дорогая моя, придется рассчитывать только на себя.
А вдруг с ним что-нибудь случилось? Эта мысль обожгла меня, впиваясь острыми иглами в мозг и сердце.
Как он кричал: «ВЕРЬ МНЕ! Ты должна мне верить!»
А там все-таки стреляли… Может, Джек лежит раненый или убитый (не дай бог!), и никого нет рядом, чтобы помочь ему. Я едва сдержала стон. Тьфу! Не накликай лихо, пока тихо! — пыталась приструнить я разгоряченное воображение. Но оно сопротивлялось, как непослушное дитя, вырываясь из пеленок, в которые укутывает его мать.
Какой черт тихо!!! Ладно.., об этом потом. А сейчас главное — Элейн.
Я набрала нужный номер, и «там» тотчас сняли трубку. Айро уже не мог видеть девку, которая сидела напротив него бледная, с совершенно отупевшим выражением лица. Конечно, пока ее идиотка-сестричка где-то мотается, ему приходится развлекать бледную мымру, которая вот-вот грохнется в обморок. И кретин Ральф не подает признаков жизни. Хоть бы позвонил, мешок с дерьмом! Автобус уже давно пришел, а эти как сквозь землю провалились!
И тут, словно угадав его настроение, затрещал телефон.
Это была ОНА!
— Так, наконец-то вы здесь, да? — сказал он ехидно, глядя в испуганные глаза девицы, сидевшей напротив. — Карта у вас?
— Да, у меня. Я хочу поговорить с Элейн.
— Нет. Вы не можете поговорить с ней, пока я не получу карты, — мстительно ответил Айро, наслаждаясь растерянной паузой, которая повисла после его отказа. Интересно, что она подумала? Небось, трясется там за жизнь сестрички. — Ну ладно, посмотрите в окно, — Айро увидел напряженное лицо Джоан — его катер стоял в нескольких метрах, у причала, и из рубки прекрасно просматривались все окна, выходившие на бухту. — Видите, там, на другой стороне залива, башня, — он подождал, пока она не увидела ее, и предложил. — Возьмите катер, пускай он отвезет вас туда. Мы встретимся через два часа. Только приезжайте одна. И без фокусов!
Башня показалась мне не совсем удачным местом для встречи.
В лучах заката она выглядела довольно мрачно. Толстые каменные стены ее окрасились в багровый цвет, и длинная черная тень, которая протянулась от подножия, лежала на воде, как огромная клякса.
Но у меня никто не спрашивал о моих ощущениях, и я знала, что ехать придется именно туда и именно одной.
На всякий случай я набрала еще раз номер дежурного администратора. — Алло? — проворковала трубка.
— Джек Коултон живет в гостинице? — жалко спросила я.
— Нет. Не живет. Вы спрашивали две минуты назад! — в голосе зазвучали металлические нотки, и я поняла, что больше туда уже позвонить не смогу.
Ну ладно, Джек Т. Коултон. Прощайте.
***
Катер «Орго», стремительно пересекая залив, приближался к крепости. Солнце совсем почти погрузилось в морские волны. И только краешек ярко-багрового диска окрашивал косыми лучами возвышающиеся длинные стены и башню мрачного сооружения.
Торчащие зубцы, казалось, были залиты кровью замученных там жертв.
Военные с автоматами у бедра расположились вдоль всего берега. А на верхней площадке, на фоне черного неба, застыла Элейн в белом платье. Ветер развевал ее белые локоны и рвал подол юбки. Рядом с ней стоял полковник в черных перчатках и с неизменной сигарой в зубах.
— Отдай карту, или ты умрешь, — процедил он сквозь зубы.
— Я не знаю, где она! — гордо ответила женщина и взглянула ему прямо в глаза.
Полковник подошел к ней, и подлая рука протянулась к нежному подбородку Элейн. Он взял его двумя пальцами и приблизил свое мерзкое лицо к бледному лицу женщины. Сигара светилась зловещим огнем на уровне глаз.
— Как ты хочешь умереть, Элейн? Медленно, как луч заката, или быстро, как птица, настигнутая в полете?
— Не смей прикасаться к ней! — закричала я, легко взбегая по узкой лестнице.
Он выпустил сестру и обернулся на мой крик. Это был страшный человек. Мало того, что он преследовал меня в самолете, угрожая взорвать его каждую минуту; грозил пристрелить у автобуса; гонялся по джунглям с целой сворой бандитов, стреляя в нас, как в загнанных зайцев; чуть не убил, заставив влететь в реку; по его вине мы едва не превратились в кровавое месиво, выпрыгнув из машины в кипящий водопад; косил пулями на берегу; ему этого было мало! Негодяй грозил смертью ни в чем не повинной Элейн, точно зная, что карта находится у меня!
Я подлетела к монстру и протянула карту.
— Вот! Возьмите.
Громкий хохот рванулся к небу, и он вырвал у меня заветный листок. Вдруг…
Торжественный треск барабанов и звуки флейт загнали это ржание ему в глотку. Он вздрогнул, и я поняла, что к нам пришло спасение.
В проемах башни возникли индейцы с луками. Стрелы их были угрожающе направлены на это животное с сигарой во рту.
— Эгей! — раздался боевой клич, они впрыгнули на площадку, окружив живым кольцом жертву и палача.
Барабаны и флейты звучали все громче. И вот по ступеням поднимаются король и жрецы. Их пышные одеяния переливаются всеми цветами радуги, над головой развеваются пестрые султаны.
Мы стояли с Элейн, крепко прижавшись друг к другу.
