— Подумайте, пожалуйста, — заискивающе попросил Петр Петрович, — вспомните, ведь такая особенность встречается нечасто.
— Я стараюсь, что-то мелькает в памяти, но, по-видимому, давно было — трудно вспомнить.
— Значит, во всяком случае, не менее десяти лет назад? — пришел ей на помощь Маврин.
Старушка помолчала, насупилась, собрав на лбу сетку морщин, и согласно кивнула:
— Может, и больше — память подводит.
Расхаживая по мокрому перрону в ожидании поезда, Маврин с досадой думал о том, что все могло бы упроститься, вспомни старушка фамилию. Он посмотрел на часы. До прихода поезда оставалось десять минут. Почти бегом он бросился на вокзал в комнату милиции. Узнал у дежурного домашний телефон Пантелеева и тут же позвонил ему.
— Простите за поздний звонок, — извинился Маврин. — Я с вокзала, времени в обрез. Просьба к вам: взять из архива колонии личные дела Сусло и Карпова и выслать мне побыстрее.
Петр Петрович еще раз повторил фамилии, обождал, пока тот запишет их, и попрощался. К перрону подходил поезд.
* * *
На другой день после отъезда Маврина прямо с утра в прокуратуру позвонил инспектор ОБХСС Хвостов, который занимался Киринским кирпичным заводом.
— Не нравится мне ваш Москальцов, — сказал он, — ведет себя крайне нервозно.
— Где он сейчас? — спросил Кононов.
— Взял отгул и сидит дома. Жена ушла на работу.
— Самое время пустить в дело Грибова, — сказал Эдик Кате Майоровой, прикрыв трубку ладонью. — Я сейчас поеду в поселок, а ты просмотри личное дело Москальцова, там, где он работал, поговори с кадровиками.
Коменданта Кононов застал на месте. Грибов, кряхтя, поднялся со стула и улыбнулся вымученной улыбкой.
— Болит?
— Встаю. Работы много.
— А как ваше обещание? — нетерпеливо спросил Эдик.
— Тяжеловато мне идти-то пока, твердости в ногах нет.
Кононов даже крякнул с досады.
— Ну-ну, ладно. — успокоил его Грибов. — Когда надо идти?
— Сейчас, сейчас лучше всего. И смотрите за ним повнимательней.
Опираясь на суковатую палку, Грибов направился к своему дому. Кононову из окна была видно, как затем уже без палки он медленно побрел на другой конец поселка. Но неожиданно остановился и начал беспомощно оглядываться по сторонам. Кононов не выдержал, выскочил на улицу.
— Что случилось? — раздраженно спросил он.
— Вон, — показал рукой комендант в сторону деревянного палисадника.
Там сидел здоровенный черный кот и наблюдал за ними.
«Черный кот перебежал дорогу», — сообразил Эдик и рассмеялся.
Грибов посмотрел на него с укоризной, но не тронулся с места. Кононов быстро пробежал метров двадцать вперед и вернулся. Только после этого странный человек решился продолжать свой путь.
Комендант отсутствовал около часа. Когда Кононов заметил наконец его неторопливо движущуюся фигуру, он едва не бросился навстречу. Грибов вошел спокойно, как показалось Эдуарду, с нарочитой медлительностью уселся, скользнул взглядом по лицу следователя.
— Москальцов уходить собрался, одетый был. И я тут. Он прямо глазами просверлил — чего, мол, приперся. А я вроде и не замечаю. К столу присаживаюсь, по сторонам смотрю. А он нервничает. Чувствую — не до разговоров ему со мной, но строю из себя эдакого простачка. «Хочу побеседовать насчет твоего образа жизни, — говорю — И насчет постоянных пьянок и как жена твоя мучается». Смотрю, вроде уйти ему не терпится, да, видимо, взять что-то надо, а мое присутствие мешает. Подумал: «Наверно, пушку не успел захватить», — и, была не была, решил взять быка за рога. «Хорошим это у тебя не кончится, — говорю. — За один только пистолет упрячут в тюрьму». Москальцов сразу зырк глазами в угол комнаты — там у него погреб, а потом на меня окрысился. «Какой еще пистолет, чего ты врешь?» А я так же спокойно ему: «Да ведь по пьянке грозил, бахвалился». Москальцов усмехнулся. «Эх ты, говорит, знаток! Игрушки от настоящего отличить не умеешь». Хотел сказать ему, что и он-то далеко не ребенок, чтобы ходить с пугачами, да раздумал. Предупредил напоследок да и ушел. Думаю все ж — в погребе у него эта штука.
Прежде скупой на слова Грибов разговорился.
— Послушайте, Николай Варфоломеевич, вы мне понадобитесь как понятой, — решительно произнес Кононов. — Будем обыскивать дом.
— А разве у вас есть санкция прокурора? — удивился комендант.
Эдик покраснел.
— Постановление прокурора я получу чуть позже.
— Тогда вот и пойдем делать обыск.
Грибов достал с полки потрепанный Уголовно-процессуальный кодекс, раскрыл его в нужном месте и принялся читать, водя пальцем по мелким строчкам.
— В течение суток вы должны сообщить прокурору, — с иронией сказал он.
— Разве это ваша забота?
— Я просто так, напоминаю.
— Ищите второго понятого, и пойдем.
Комендант привел старушку из дома напротив, и они направились к дому Москальцова.
Калитка оказалась закрытой. Из будки их облаял большеголовый рыжий пес.
— Открывай, хозяин! — закричал Кононов.
Из дома не раздалось ни звука.
— Ушел, наверно, — высказал предположение Грибов. — Он ведь собирался уходить.
— Может, за Зинкой послать? — прошамкала старушка.
— Жена Москальцова, — пояснил Грибов. — Она швеей работает в мастерской, поблизости отсюда.
— Давайте кто-нибудь за ней, — приказал Кононов, но тут же представил себе, сколько они будут плестись, и решил идти сам.
Кононов вызвал Москальцову во двор и коротко объяснял причину своего прихода. Она выслушала его с безразличным видом и покорно пошла следом. Так же послушно Москальцова открыла дверь в квартиру и остановилась в прихожей.
Эдуард незаметно переглянулся с Грибовым. Тот указал глазами в правый угол комнаты.
— Что у вас там? — спросил Кононов, показав на крышку люка, после того как бегло осмотрел обстановку.
— Погреб, — едва слышно ответила Москальцова.
С керосиновой лампой в руках Кононов и комендант ста ли спускаться в погреб. Эдик исследовал каждый его сантиметр, тщательно простучал кирпичную кладку, но ничего не обнаружил. Наконец свет лампы выхватил в самом верху у лестницы темное отверстие ниши. Кононов пошарил в ней и вместе с мелкими кусочками земли захватил маленький гладкий предмет. Это был потускневший пистолетный патрон.
Поблагодарив понятых за помощь, Эдик довольный помчался в город. Заехал в криминалистическую лабораторию, сдал патрон на экспертизу и позвонил Кате.
— Как там Москальцов? — бодро прокричал в трубку.
— Почти все сведения в трудовой книжке подтверждаются.
