После того как поднялся, отряхнулся, вымыл, что там измазал испуганным дерьмом, могу поделиться впечатлениями.
Когда в тебя пуляют из винтаря с навинченной оптикой — это мерзко, но уж если долбанули из крупного калибра, это, товарищи, совсем другое вздутие атмосферы. Начинаешь понимать окружающих и ценить радости такой короткой жизни, а главное — сам меняться. Отвисший зад и помятая испуганная морда — уже не так расстраивают. Ненависть к идеологическим противникам, не разделяющим твоё мнение, после контузии исчезает навсегда, а нечаянная радость от прощания с родным домом, зашкаливает за все пределы человеческого счастья.
Мой инстинкт самосохранения, это я так свой страх называю, работает помимо меня. Как гласит закон самурая: «Победи страх и ты победишь себя». Приходится стараться. От того, что конец света для меня каждый раз переносится, с каждым его окончательным приближением, в момент загорания зеленного цвета на светофоре жизни, жить хочется все острее… Вот и выкручиваюсь.
* * *
Квартирка моя расположена недалеко от Гороховой, 64, т. е. того места где жил, столовался и безобразничал старец-растрига Гришка Распутин… Возможно добрый ангел, в противовес противному и злому, спас меня, от смерти создав странное и мистическое обстоятельство…
Дело вот в чём, в питерских квартирах, видно еще со времён царизма, остался этот странный и удивительный гражданско-правовой обычай — в местах общего пользования (ванная, туалет) не отгораживаться от внешнего мира занавесками или картонками наклеенными на окна туалетных комнат. Моя же врожденная скромность центральной полосы России заставила меня заклеить газетами туалетное окошко, выходящее во двор-колодец.
Враг, выпуская заряд в моё окно, видел, как загорелся свет, а куда бабахнуть — не сориентировался. Это меня и спасло.
Очень огорчило другое. Чтобы затаиться на позиции напротив моего нужника, этим сволочам, гранатометчикам пришлось перерезать горло, двоим старикам, мужу и жене. Они прошли страшную блокаду, похоронили всю родню на Пискаревском кладбище, сами чудом смогли выжить и такой нелепый конец жизни…
Мне осталось в очередной раз поцокать языком, сожалея о том, что близко находящихся ко мне людей, даже совершенно не знакомых, как в этом случае, ждут такие страшные неприятности.
Скатку на плечи, трехдневный сухой паёк, в виде брикета денежных купюр в карманы и в путь дорогу.
Это больше напоминало паническое бегство, чем обычную, ускоренную эвакуацию. Правда, врагам в квартире оставил несколько растяжек с разнообразными газовыми баллонами, не только для уничтожения живой силы противника, но и с эффектом консервации трупов. А то сдохнуть они сдохнут, а тухнуть будут не так активно, как хотелось бы матери-природе. Поэтому, поможем ей снизить активность в этом процессе.
Этап Ивана-Царевича закончился и начался длительный этап Иванушки-Дурачка.
ГЛАВА 28 Свердловск. Антракс
Старший смены лаборатории Андрей Маликов снял загрязнённый фильтр, предотвращавший выброс спор в окружающее пространство и временно приостановил производство специзделия. Написал записку о снятии фильтра, положил рядом. Надо бы сделать еще запись в журнале регистрации, подумалось ему. Однако внимание отвлек плакат с призывом крепить единство партии и народа, он ухмыльнулся, оказывается партия и народ у нас это два социальных подвида, которые, судя по скрытому смыслу этого призыва, являются антагонистами. Автоматически достал из кармана сигареты. Пачка была пуста.
— Придётся открывать уже третью, много курю, — последнюю фразу он произнёс вслух.
— Впрочем, до окончания смены осталось два часа, сигарет должно хватить и на оставшуюся часть дня. Последний рабочий день марта. Два выходных впереди. Надо будет со Светкой съездить в лес, покататься на лыжах. Скоро снега уйдут, и наступит долгожданная весна… Хорошо-то как, опять же к концу следующей недели должны выдать зарплату. Денег до выплаты осталось, он пересчитал — сорок два рубля. Квартплату оплатил, картошки с морковкой купил, ливерной колбасы, как было не трудно, но также по знакомству достал. Спирт в лаборатории имеется всегда. Светка должна будет встретить после работы, сразу прошвырнёмся по магазинам, винца взять пару бутылочек всё-таки у нее день рождения в воскресенье. Пердоваторы, чтоб им пусто было, опять припрутся, можно было и не приглашать, но, как без них, Серафим, как ни крути а его и сменщик, и номинальный начальник.
Он пошел к своему шкафчику, достал сигареты, распечатал и ушел в курилку.
* * *
Пердоватор Серафим Иванович плотный, если не сказать толстый мужчина, невысокого роста с пятнами соли на пиджаке от постоянного потения и ослепительной лысиной, надел химзащиту и заступил на смену без шуток. Да и какие шутки, изжога замучила, застарелый гастрит, полученный еще в студенческие годы, измочалил нервы окончательно.
Открыл журнал записей сдачи-приёма смен, прочитал, никаких нештатных пометок в него внесено не было. Подойдя к установке, включил её.
— Ну, давай милая, начиная ковать биологический щит отчизны, нашей дорогой. — После этого пошёл готовиться к отчётно-выборному партсобранию, все же секретарь парторганизации, поэтому должен соответствовать тем более, будут представители Чкаловского райкома.
* * *
Маликов задержался на работе. Уточнял с гостями время начала воскресного праздника. Высокий, худой, с подростковыми прыщами на лице, однако в своей дубленки, полученной по талону не без помощи Пердоватора и румынских ботинках на меху, выглядел весьма импозантно.
Жена, его Светка, кутаясь в воротник, уже замёрзла. дожидаясь выхода благоверного. Со стороны лаборатории дул пронизывающий ветер.
Через полчаса выскочил, такой красивый и ею, искренне любимый Андрюшенька. Взявшись за руки, они побежали к остановке, где на усиливающемся ветру простояли ещё минут двадцать.
* * *
Утро в воскресенье, хоть и было достаточно тёмным и неприветливым, но обещало, весьма интересное продолжение дня. С чувством, с толком, с расстановкой делая длительные паузы, брачующиеся поиграли в сексуальные игры. Однако, к окончанию плотских утех и игрищ, Светлана казалась какой-то безучастной. Чего он только не делал, чтобы её расшевелить, куда только не целовал — всё было бестолку.
