Судья Маркхам, с суровым и достойным видом восседавший на судейском месте, внимательно наблюдал за происходящим. Перри Мейсон за время работы адвокатом успел приобрести соответствующую репутацию, потому что любое дело, за которое он брался, заканчивалось в его пользу. Судья Маркхам собирался вести слушание беспристрастно и точно следовал закону и порядку: никаких ошибок в ведении протокола, никаких возможностей для драматической манипуляции эмоциями, которые так часто превращали заседания в зале суда в спектакль, если в деле участвовал Перри Мейсон, а потом все газеты пестрели заголовками о блестящей технике адвоката.
– Вы удовлетворены составом присяжных, мистер Драмм? – обратился судья Маркхам к представителю обвинения.
В это время Клод Драмм опустился на свое место и начал шепотом консультироваться с помощником. Он прервал обсуждение и посмотрел на судью.
– Не мог бы Высокий Суд предоставить нам небольшую отсрочку для ответа? – спросил он.
– Хорошо, – согласился судья.
Эверли бросил взгляд на Мейсона и заметил в его глазах блеск. Адвокат наклонился к Фрэнку и прошептал:
– Драмм хочет заменить присяжного номер три, но думает, что нас не удовлетворяют номера девять и одиннадцать. Понимаешь, мы имеем право отклонить в два раза больше кандидатур присяжных, чем он, и сейчас Драмм, наверное, обсуждает со своим помощником отказаться ли ему от первой представленной возможности сделать изменения в составе присяжных и подождать до того момента, пока не появиться удовлетворяющий нас состав, или нет.
– Что он сделает, как вы думаете? – спросил Эверли.
– Посмотрим.
В зале суда воцарилось молчание. Драмм поднялся и поклонился Суду.
– Мы отказываемся от возможности произвести замену в составе присяжных.
Судья Маркхам посмотрел сверху вниз на Мейсона и объявил:
– Возможность произвести замену в составе присяжных предоставляется защите.
Мейсон бросил беглый взгляд в сторону присяжных, словно этот вопрос только что привлек его внимание к проблеме, и громким голосом ответил:
– Ваша Честь, состав присяжных полностью удовлетворяет защиту. Мы не будем производить никаких изменений.
Действия Мейсона удивили Клода Драмма. Он не рассчитывал на такой поворот событий. Он резко вдохнул воздух и уже машинально был готов выступить с протестом, однако понял, что это бесполезно.
Голос судьи Маркхама прозвучал на весь заполненный зрителями зал:
– Я прошу господ присяжных встать и принять присягу.
Затем Клод Драмм выступил с очень краткой вступительной речью:
– Дамы и господа, члены суда присяжных, мы намереваемся показать, что ровно в одиннадцать часов вечера тридцать две минуты двадцать третьего октября текущего года Эдвард Нортон встретил свою смерть: он был убит ударом по голове, нанесенным тростью, которую держал в руке обвиняемый Роберт Глиасон. Во время совершения преступления рядом с Робертом Глиасоном находилась его активная сообщница Фрэнсис Челейн, также обвиняемая по этому делу. В момент смерти при Эдварде Нортоне имелась большая сумма денег тысячедолларовыми купюрами.
Драмм сделал паузу и продолжил:
– Мы также намереваемся доказать, что в одиннадцать часов четырнадцать минут вечера того же дня Эдвард Нортон позвонил в полицейский участок, чтобы сообщить о краже одного из его автомобилей – бьюика. Мы покажем, что Фрэнсис Челейн фактически находилась в кабинете Эдварда Нортона в одиннадцать часов тридцать две минуты в день убийства, но с целью установления алиби и зная, что в одиннадцать часов четырнадцать минут Эдвард Нортон сообщил в полицию о краже бьюика, обвиняемая Фрэнсис Челейн ложно заявила, что отсутствовала на месте преступления и в момент его совершения, находясь в украденном бьюике приблизительно с десяти часов сорока пяти минут приблизительно до нуля часов пятнадцати минут. Мы намереваемся показать, что сразу же после совершения преступления обвиняемые оставили окровавленную трость, которой был убит Эдвард Нортон, и две тысячедолларовые купюры, украденные у усопшего, в спальне Пита Девоэ, который тогда находился в нетрезвом состоянии. Это было сделано с целью перевода подозрения на вышеназванного Пита Девоэ. Мы также покажем, что обвиняемые взломали окно и оставили следы на мягкой земле под ним, чтобы полиция рассмотрела версию о том, что в дом вломились грабители.
Драмм снова сделал эффектную паузу.
– Мы также намереваемся показать, что сразу же после этого Роберт Глиасон покинул место преступления. Оба обвиняемых дали ложные, не соответствующие истине и противоречивые объяснения своих действий и ложно указывали, что именно они делали. Трость, которой убили Эдварда Нортона, принадлежит обвиняемому Роберту Глиасону. Мы намереваемся показать, что фактически один из свидетелей видел, как совершалось преступление и идентифицировал Роберта Глиасона, как того, кто нанес удар, а Фрэнсис Челейн, как женщину в розовом пеньюаре, которая содействовала совершению преступления.
Клод Драмм с минутку стоял молча, уставившись на присяжных, а потом сел на место. Судья Маркхам вопросительно посмотрел на Мейсона.
– С разрешения Высокого Суда, защита хотела бы отложить свое вступительное слово до того времени, как мы начнем представлять наши доказательства.
– Хорошо, – согласился судья Маркхам. – Вы можете продолжать, мистер Драмм.
Клод Драмм начал доказывать свою версию с теми убийственным спокойствием и точностью, которыми славился. Его внимание привлекали даже малейшие детали, он не пропускал ни одного звена в цепи доказательств.
Первым свидетелем обвинения был топограф, который составил карту и сфотографировал место совершения преступления. Он представил план, на котором была показана комната, где нашли тело, расположение мебели и окон. Затем он представил фотографии комнаты: общий вид и различные ее углы. Изображенное на каждой из фотографий отмечалось на плане. Затем последовали фотографии дома и петляющей дороги, поднимающейся к бульвару, и еще один план, который показывал дом в целом, расположение окон и дорогу, по которой к дому подъезжали машины.
– Итак, – вкрадчивым голосом сказал Драмм, отмечая место на плане, где дорога загибалась, – кажется вполне возможным для человека, сидящего в автомобиле двигающемся вдоль по дороге, которую я показываю, оглянуться назад и увидеть, что происходит в комнате, под номером один на плане, приобщенном к делу, как вещественное доказательство "А" со стороны обвинения.
Мейсон не дал топографу ответить на заданный вопрос, встав на ноги и выразив протест:
– Секундочку, Ваша Честь. Это наводящий вопрос. Для ответа на него нужно заключение со стороны свидетеля. От свидетеля требуется сделать вывод, к которому должны прийти сами господа присяжные заседатели. Это как раз один из пунктов, по которым мы попытаемся убедить присяжных в неправдоподобности версии обвинения. Мог или не мог...
