— И какие выводы ты из этого делаешь?
— Никаких. Ей было тридцать два года, когда она переехала в Ниццу, и там она была одна, как и здесь. Обычно к одиночеству приходят позже…
— Бывают сердечные драмы…
— Не при такой внешности.
— Существуют и разбитые семьи…
— Восемьдесят пять процентов женщин обычно снова выходят замуж…
— А мужчин?
Он широко улыбнулся и бросил ей шутя:
— Все сто процентов. В Ницце население непостоянно, там много филиалов парижских магазинов, несколько казино. В Виши десятки тысяч курортников меняются каждые двадцать один день. Где-нибудь в другом месте ее бы знали, заинтересовались бы ею. Но не в Ницце и не в Виши. Но может быть, ей нужно было что-то скрывать?
— Ты должен встретиться с Лекером?
— Он просил заходить к нему в любое время. И по-прежнему называет меня патроном, как тогда, когда был у меня на службе…
— Все они так!
— Это, верно, по привычке.
— Может быть, скорее из чувства привязанности?
Он пожал плечами, и они повернули обратно. На сей раз они пошли через старый город, останавливаясь порой перед трогательными предметами в витринах антикваров.
Они знали, что за столом все пансионеры втихомолку наблюдают за ними, и давно привыкли к этому. Мегрэ добросовестно старался следовать советам доктора Риана: глотать только тщательно пережеванную пищу, хотя бы это было картофельное пюре, не нанизывать на вилку новый кусок, не проглотив предыдущий, за едой не пить более одного или двух глотков воды, немного подкрашенной вином. Мегрэ, несколько раз пыхнув трубкой, поднялся по лестнице, чтобы немного отдохнуть не раздеваясь. Сквозь ставни проникал слабый свет, жена, сидя в кресле, просматривала газету. Спросонья он слышал шелест переворачиваемых страниц. Прошло не более двадцати минут, когда раздался стук в дверь. Жена вышла в коридор, послышался шепот, затем она на несколько минут спустилась вниз.
— Это Лекер.
— Что-нибудь новое?
— Приехала сестра. Ее проводили в морг для опознания трупа. Лекер ждет на улице Бурбонне. Он спрашивает, хочешь ли ты присутствовать при допросе?
Мегрэ, ворча, уже встал.
— Подождать тебя у источника?
Источник, стакан воды, железный стул — значит, было уже пять часов дня.
— Это недолго. Лучше жди меня на одной из скамеек около площади, где играют в шары.
Он колебался, брать ли соломенную шляпу.
— Боишься, что посмеются над тобой? — усмехнулась мадам Мегрэ.
Тем хуже. В конце концов у него отпуск. И он лихо надвинул шляпу на голову.
Толпа зевак все еще продолжала глазеть на дом, по-прежнему охраняемый полицейским.
— Садитесь, патрон! Если поставите кресло в углу близ окна, вы увидите ее при полном освещении.
— А вы ее еще не видели?
— Я сидел в ресторане, когда мне сказали, что она в помещении полиции. Ее привезут сюда.
Сквозь тюлевые занавески они заметили подъезжающую черную полицейскую машину и за ней длинное открытое красное авто. Свежий загар на лицах сидящей в нем пары красноречиво свидетельствовал о хорошо проведенном отпуске. Женщина и мужчина пошептались немного, низко склонившись друг к другу, и после короткого поцелуя женщина вышла из машины, а ее спутник, закурив сигарету, остался за рулем. Это был смуглый молодой человек с резкими чертами лица, в желтой трикотажной тенниске, облегавшей его спортивную фигуру. Равнодушно, без всякого любопытства оглядывал он дом.
— Комиссар Лекер. Полагаю, вы Франсина Ланж?
— Верно. — Она кинула взор на Мегрэ, которого ей не представили.
— Мадам или мадемуазель?
— Я не замужем, если вас это интересует. Там, в машине, мой друг. Черта с два! Я слишком хорошо знаю мужчин, чтоб выйти замуж за одного из них. Да и не так-то просто отделаться от них при желании!
Это было красивое создание — ей никак нельзя было дать сорока лет. Прохаживаясь по узкой комнате, она вызывающе демонстрировала прекрасные формы. На ней было платье огненного цвета, почти прозрачное. Можно было поклясться, что от нее все еще пахнет морем.
— Вашу телеграмму мы получили только вчера вечером. Люсьену пришлось просто из кожи вылезти и здорово намаяться, чтобы раздобыть билеты на первый самолет. В Орли мы сели в свою машину, которую оставили там перед отъездом…
— Полагаю, это о вашей сестре идет речь?
Она спокойно кивнула головой, без всякого волнения.
— Может быть, присядете?
— Спасибо. Можно курить? — спросила она, глядя на клубы дыма из трубки Мегрэ, словно хотела сказать: уж ежели этот тип может так рьяно попыхивать трубкой, то и мне позволительно закурить сигарету…
— Прошу вас! Думаю, что это преступление вас так же поразило, как и нас?
— Конечно! Я не ожидала этого.
— Вы не знаете, были ли у нее какие-либо враги?
— Откуда они могли у нее быть?
— Когда вы ее видели в последний раз?
— Шесть или семь лет назад, не скажу точно. Помню, что было это зимой, в метель, она не предупредила о своем приезде, и я очень удивилась, когда она преспокойно вошла в мой парикмахерский салон…
— Вы с ней ладили?
— Как вообще сестры между собой. Я не так уж хорошо ее знала из-за разницы в возрасте. Она кончала школу, когда я только поступила, потом она посещала курсы в Ла-Рошели задолго до того, как я стал маникюршей. Потом она уехала из города.
— Сколько ей тогда было?
— Погодите. Я уже год была в обучении, значит, мне было шестнадцать. Прибавьте семь… Ей было двадцать три года.
— Вы ей писали?
— Редко, у нас в семье это не было принято.
— Ваша мать уже умерла тогда?
— Нет, она умерла через два года, и Элен приехала для раздела имущества. Хотя и делить-то было нечего. Лавочка и гроша не стоила.
— Что делала ваша сестра в Париже?
Мегрэ упорно разглядывал ее, вспоминая силуэт и лицо умершей. Между ними было мало общего. У Франсины глаза были голубыми, волосы золотистыми, может быть, слегка подкрашенными. На первый взгляд это была разбитная особа, бой-баба, наверное, обслуживающая клиентов с преувеличенной любезностью. Она не пыталась изображать благопристойную особу из высшего общества, а, напротив, как бы с удовольствием подчеркивала свою вульгарность.
Не прошло и получаса после посещения морга, а она весело отвечает на вопросы Лекера и даже по привычке кокетничает.
— Что она делала в Париже? Думаю, что была машинисткой в конторе, но я к ней не ходила. Мы ведь не больно-то схожи друг с другом… В пятнадцать лет я уже заимела дружка, шофера такси, и потом у меня было немало других, не думаю, чтоб такое было в духе Элен, или же она хорошо скрывала свои делишки…
