Челюсти врага были свободны, и он наносил удар за ударом. Он не мог подлететь к противнику вплотную — мешали паруса перепонки. В этом было некоторое спасение для ящера-рыболова: страшные удары челюстей врага не достигали его тела, они только рвали края перепонок. Прошло с четверть часа, и перепонки ящера превратились по краям в вырезанную причудливыми фестонами бахрому. Но рыболов не сдавался, и хоть лететь становилось все труднее, по-прежнему крепко сжимал челюсти и старался прорваться к берегу.
Над морем раздавались громкие крики борьбы. Эти крики донеслись до скал. И скоро над скалами поднялся еще один птеродактиль.
Теперь ящер-рыболов должен был увертываться от ударов, посыпавшихся сразу с двух сторон, — прилетевший ящер присоединился к нападавшему. Один из ящеров поднялся над рыболовом и ударил его в спину, другой, в это же время, ударил его сбоку. Рыболов перевернулся и начал медленно спускаться на воду. Кружась, он падал вниз, а один из ящеров летал вокруг него и пытался вырвать рыбу из крепко сжатых челюстей побежденного рыболова.
Челюсти разжались. Не успела рыба упасть, как ее подхватил враг.
Другой ящер не сразу заметил пропажу рыбы и продолжал налетать на падавшего рыболова, ударяя его челюстями. Но едва он увидел, что к берегу летит ящер с рыбой, как резко вскрикнул и пустился в погоню.
Ящер-рыболов падал все ниже и ниже. Он не мог уже управлять перепонками, они обвисли по бокам его тела. Ящер не коснулся воды — из волн на миг показалась небольшая голова на длинной шее, сверкнули зубы, и ящер исчез.
«Моя рыба!»
Берег был совсем близко. Еще десяток взмахов, и грабитель опустился на скалу. Но не успел он положить на нее рыбу, как — второй ящер догнал его.
Вытянув шею, подняв голову и скрежеща челюстями, ящер пытался отстоять добычу. Его маленькие глазки налились кровью и ярко сверкали зеленым огнем. Красный гребень, словно шлем, прикрывавший голову, стал еще краснее. Голая складчатая шея раздулась.
Грабитель прикрыл рыбу перепонками и, выставляя навстречу врагу челюсти, не подпускал его к себе. Нападавший, не рассчитав удара, опустился слишком низко. И тотчас же — распластался на скале: сильный удар в голову сшиб его. Он не мог взлететь, но борьбы не оставил. Ползком, кое-как цепляясь за трещины и уступы, он приближался к ящеру, торопливо рвавшему рыбу на части.
Они схватились на скале. Страшные челюсти — теперь свободные — громко стучали, сверкали длинные зубы, змеиное шипение вырывалось из широко раскрытых пастей. Длинные шеи извивались, увертываясь от зубов противника, — каждый из ящеров старался перегрызть шею врага.
Из разорванной кожи разбойника вытекали крупные капли темной крови. Он хрипел и задыхался, его когти судорожно цеплялись за скалу, а одна из перепонок, смятая и разорванная, волочилась по скале. Длинная кость, поддерживавшая ее, была перебита сильным ударом челюстей, и конец этой кости торчал наружу, цеплялся за перепонку, рвал ее на разноцветные клочья.
Удар в голову… Ящер подогнув шею, свалился на бок. Его пасть широко раскрылась, глаза закатились и чуть мерцали. Пальцы задних ног впились в трещину скалы, а передние — царапали камень.
Последний удар…
Побежденный ящер затих. Только шея чуть вздрагивала, да дергалась задняя нога.
Победитель доел рыбу, расправил перепонки, сильно потрепанные в борьбе, потянулся и медленно пополз со скалы. Он спустился в расщелину, добрался до уступа, ярко освещенного солнцем, и, закутавшись в широкий плащ перепонок, затих. Он был утомлен борьбой и был сыт. Оставалось одно — греться на солнце и дремать.
«Куда я попал?»
В то время, как птеродактили сражались из-за рыбы, бронтозавр-детеныш шел через поросшую папоротниками равнину. Он никак не мог остановиться — мегалозавр, так напугавший его, словно мерещился ему там, позади. И он спешил все вперед и вперед. Казалось, он хотел убежать как можно дальше от страшного ящера-хищника.
Скоро впереди показались утесы. Они громоздились на горизонте, закрывая собой небо. Здесь бронтозавр никогда еще не был. Он никогда не видал утесов. Издали они походили на лес — темная зубчатая полоса. Но чем ближе подходил бронтозавр к этому «лесу», тем резче вырисовывались пики и зубцы скал. Влажный ветерок подул ему навстречу, но он не принес с собой запаха преющей листвы и гнили. Ветер нес с собой запах моря.
Все же бронтозавр не остановился. Влажный ветер — признак болота, озера. И он пошел навстречу этому ветру, несшему такой странный запах.
Птеродактили давно заметили неуклюжее животное, медленно продвигавшееся по равнине. Хорошие летуны, они мало боялись врагов, — кто мог догнать их в воздухе?
Даже сам мегалозавр не смог бы справиться с ними. Но все же они насторожились. Недавняя драка сильно раздражила их, они и теперь еще то и дело угрожающе щелкали челюстями и шипели друг на друга. Дралось только двое, но раздражены были все: много птеродактилей было свидетелями драки, и если они не приняли в ней участия, то только потому, что драка кончилась слишком скоро. Но возбуждение, вызванное видом драки и запахом крови, не улеглось.
Бронтозавр подошел к скалам. Идя вдоль их гребня, он то и дело высоко вытягивал шею и, задирая кверху голову, старался заглянуть за скалы, точно так же, как он глядел через кусты в зарослях.
Эти движения раздражили птеродактилей. В голове бронтозавра они видели скрытую угрозу. В длинной шее его было странное сходство с исконным врагом птеродактилей. Этот страшный враг скрывался в морской глубине, они никогда не видели его целиком и знали только его длинную шею с маленькой головой на конце. Эта голова вдруг высовывалась из морских волн, пасть раскрывалась, хватала зазевавшегося птеродактиля и утаскивала его в воду.
Испуг, вызванный таким сходством, быстро прошел — ведь шея высовывалась не из воды. Но вместо испуга появилось раздражение, а раздражение перешло в ярость.
Один за другим снялись со скал и утесов летающие ящеры и закружились над бронтозавром. Тот от неожиданности замер на месте — появление в воздухе странных существ сильно его смутило. Но вскоре он успокоился — криков не было, ящеры летали молча. А только крики и боль могли вывести бронтозавра из состояния того невозмутимого спокойствия, в котором он обычно находился. Бронтозавр пошел вперед, продолжая вытягивать шею и заглядывать через вершины утесов.
Новые враги
На одной из невысоких скал был уступ. На нем сидело несколько детенышей птеродактилей. Они уже умели кое-как летать, но делали это очень неуклюже, а потому и проводили большую часть своего времени на скале. Уступ был невысоко над землей, и бронтозавр, вьггянув шею, достал до него головой и ткнулся мордой в птеродактиля, дремавшего под своими перепонками.
