— Вам кого? — спросил Аристотель и еще раз придирчиво, как делал когда-то, принимая в комиссионном магазине новую вещь, оценивающим взглядом ощупал стройную фигуру невесть как попавшего сюда франта.
— Мне к господину Харитону, — тихо ответил вошедший.
— Он вызывал вас или… назначил вам свидание? — Последние слова Аристотель постарался произнести как можно мягче, с интимно-вкрадчивой интонацией Харитона, но все равно вышло у него квакающе резко.
— Ни то, ни другое, — ответил посетитель и, сняв шляпу, продемонстрировал сержанту безупречный косой пробор. — Господин Харитон меня не вызывал и свидания мне не назначал.
— Даже так?! Подождите, я доложу о вас. Фамилия?
— Садовой.
…Войдя в кабинет Харитона, Садовой приложил руку с шляпой к груди и почтительно наклонил голову:
— Я к вашим услугам.
— Смотря какие услуги вы предлагаете, — заметил Харитон и, не поднимаясь, жестом пригласил вошедшего сесть у стола в кресло.
— Хорошие услуги, господин следователь, — присаживаясь на краешек кресла, поспешил заверить Садовой. — Курить можно?
Харитон пододвинул посетителю коробку с сигаретами.
— Советы оставили меня для подпольной работы, — начал тот.
— Для подпольной работы! — Харитон откинулся на спинку стула, машинально потянул руку к ящику стола, где лежал пистолет.
Садовой уловил движение офицера и вздрогнул. «А он не из храброго десятка», — отметил про себя Харитон и, выдвинув ящик, достал… зажигалку.
— Именно так: для подпольной работы, — подтвердил Садовой.
— Почему же вы в таком случае пришли сюда?
— Я никогда не разделял идеи большевиков! — произнес Садовой, нервно разминая сигарету.
— Тогда зачем вы согласились остаться в подполье?
— Не по своей воле. Заставили. Вначале я расстроился сильно, а потом, поразмыслив, даже, знаете ли, обрадовался: это же отличная возможность оказаться на вашей стороне!
— Почему же в таком случае вы не пришли к нам сразу?
— Побаивался, что не поверите и вздернете на первом столбе.
— М-да, подобная перспектива у вас была, — усмехнулся Харитон, протягивая Садовому горящую зажигалку. — Вот только не знаю, исчезла ли?
Садовой прикурил и, поблагодарив Харитона, сделал глубокую затяжку.
— Видит бог, мои руки чисты…
— Видит бог или не видит — это еще посмотреть надо, — возразил Харитон. — Как известно, тому, кто запродал душу дьяволу, мечтать об ангельских крыльях нечего.
— Мне кажется, что несколько переиначенный вариант этого изречения будет более точен, — не сводя со следователя настороженных глаз, сказал Садовой. — Во всяком случае, я так думаю…
— Как же звучит он, этот ваш вариант? — поинтересовался Харитон.
— Кто запродал свою душу дьяволу, тот только и может рассчитывать на крылья ангела, — ответил Садовой.
— Гм… любопытно, любопытно… — Харитон ухмыльнулся, покачал головой. — Допустим, я действительно дьявол, а вы кандидат… в рай. Допустим, что я могу выдать вам поношенные, но еще приличные крылья ангела. Допустим, торг состоится… Но если учесть, что крылья одни, а желающих их получить — несколько, то, естественно, сначала я должен узнать, что вы собираетесь дать мне в придачу к своей душе. Вы знаете местных подпольщиков? Их имена, адреса явок?
— К сожалению, нет.
— Так с чем же вы пожаловали?
— Вчера меня предупредили, чтобы я ждал гостей.
— Кого именно?
— Об этом мне не сообщили. Вероятно, связного с инструкциями.
— Почему вы так считаете?
— Потому что пока еще я ничего не сделал, хотя обязан был начать деятельность уже давно.
— Что именно?
— Диверсии.
— Их было немало.
— Я к ним не причастен.
— Доказательства?
— Вы их получите от самих подпольщиков.
— Когда, по-вашему, это случится?
— Все зависит от того, как у нас с вами пойдут дела.
— Когда вы ждете связного?
— Послезавтра.
— Место встречи?
— Ресторан «Ша нуар».
— Время?
— Четырнадцать ноль-ноль.
— Вас кто-нибудь видел, когда вы входили к нам?
— Кажется, поблизости никого не было.
— Дорогу сюда временно забудьте, — посоветовал Харитон. — Мы сами навестим вас.
— Но вы даже не спросили, где я живу.
— Надеюсь, вы сообщите свой адрес, — усмехнулся Харитон. — Ведь разговор наш только начинается. Поэтому есть предложение начать его со стопки хорошего французского коньяка. Не возражаете?
«Наконец-то, — подумал Харитон, внутренне ликуя, — фортуна повернулась ко мне лицом. Наконец-то!..»
У МОРЯ
После неприятного разговора с Федоровичем прошло около недели, а Яша все никак не мог прийти в себя. Он похудел, осунулся. В душе он считал, что тот обошелся с ним слишком круто и несправедливо. Крайне несправедливо! Конечно, о намеченной операции он должен был поставить Старика в известность. Но не поставил, не посоветовался. И в этом, бесспорно, его большая вина. Но, во-первых, Старика несколько дней не было дома. Где он пропадал, чем занимался, никто не знает. Вернулся он только в то утро, когда у них все уже было решено. Во-вторых, Старик был навеселе и, ни о чем не спросив, ничем не поинтересовавшись, сразу же завалился спать. Поэтому он, Яков, и принял решение не посвящать Федоровича в план операции. Федорович находился в таком состоянии, что мог запретить ее. И запретил бы, непременно запретил, Яша сердцем почувствовал тогда это.
Операция прошла успешно. Одержана еще одна победа. Так что стоило ли Старику устраивать ему баню, стучать кулаками и обзывать его обидными словами? Разве не рискуют они ежедневно, собирая данные о противнике? А операции, которые они провели? Да и эта, последняя. Сколько жизней наших солдат на фронте спасли они, лишив врага боеприпасов! Ведь каждая пуля, мина, каждый снаряд таили в себе смерть…
Но особенно угнетало Яшу, что он не может пробраться в катакомбы. Пусть бы командир сказал, прав он или действительно совершил серьезный проступок… Пробиться в подземные коридоры каратели не смогли. Об этом в городе уже знали все. Беспроволочный телеграф моментально разнес сообщение о неудаче гитлеровцев. Потрепали, говорят, партизаны фашистов крепенько. А уцелевшие овчарки, якобы обезумев и озверев от взрывов партизанских гранат и мин, в клочья рвали своих солдат, прокладывая себе дорогу из штолен…
Вчера, купив «Одесскую газету», Яша направился в парк к развалинам Хаджибея. Место для крепости было выбрано турками удачно — на самом мысу скалы, с которой просматривался весь огромный ковш залива и открывались далекие морские дали. Здесь, возле уцелевшей крепостной стены, был наблюдательный пункт их разведгруппы. Сюда они по очереди наведывались ежедневно, наблюдая за всем, что происходило внизу, в порту у причалов и на внешнем рейде за стеной мола, рассекавшего гавань узкой косой. Позавчера у причалов ошвартовались два больших транспорта с войсками. Вчера еще два. Сгрузившись, войска потянулись по Приморской улице в направлении Слободки и Шкодовой горы. В Усатово, стало быть, и в Нерубайское, к катакомбам. Еще раньше по Московской дороге со стороны Николаева в Нерубайское прибыла колонна танков. После неудачного штурма подземелий гитлеровцы, видимо, еще больше уверились в том, что в катакомбах укрылись регулярные части Красной Армии. Верно говорят: глаза у страха велики. Крепко сработала молва. В Усатово и Нерубайское сейчас ни пройти, ни проехать. Войск в степи — тьма. А уж в самих селах, где находятся главные входы в катакомбы, — солдат на солдате, пушка на пушке, пулемет на пулемете. И все эти войска и технику гитлеровцы сняли с фронта.
