меня так.
- Сидишь под охраной остальных, держать связь непрерывно, протокол «Аврелиан» по моей команде или через тысячу секунд с этого момента, если приказ не отдан. Все, работаем. Лучшей возможности не представится. Дверь, пожалуйста.
Привратник открыл нам портал не рядом с койкой, а у входа в палатку. Там по прежнему было людно: кейпы все еще сражались, и некоторым удавалось даже пережить атаки Зиона. У большинства не хватало конечностей, у некоторых: целых слоев кожи и мяса, многие щеголяли сквозными дырами в теле. Всех старались поскорее доставить к целителям, но дежурившие у входа часовые поддерживали хоть какой-то порядок.
- Мы посетители к пациенту, - сказал я, отодвигая одного из охранников в сторону. Тот не стал возражать. Мантия Эйдолона пока еще что-то значила.
Карлос обнаружился в дальнем углу. Как и сказал Крис, у него оставалось меньше половины тела. Правые рука и нога, вся правая половина торса, часть шеи, висок вместе с глазом – все словно срезали огромным ножом. И тем не менее его сила поддерживала в нем жизнь, а боли он не чувствовал от рождения. Он был забинтован настолько, что внешне напоминал половинку мумии, а стоящая рядом капельница казалась эдаким фараонским посохом. Вдобавок, Карлос отказался занимать койку, и сейчас вертикально висел в воздухе над полом. Завидев нас, он с трудом повернул голову, насколько позволяли поврежденные сухожилия шеи, и горько усмехнулся.
- А я думал, это я бессмертный.
- Для высокоорганизованного разума смерть – лишь еще одно приключение, - я подтащил бесхозный стул, уселся напротив и снял маску. Карлос всегда отличался прямотой характера, с ним лучше быть искренним. – Дэвид, заслони нас.
Мальчик кивнул и через секунду этот пятачок оказался отделен от остальной палатки красноватой звуконепроницаемой пеленой.
- Знаешь, а мы с Деннисом как-то поспорили. Помнишь Денниса?
- Его забудешь, как же.
- Мы поспорили на двадцатку. Деннис был уверен, что ты еще жив, а я считал, что это чушь собачья.
- Технически, вы правы оба. Эйдолон убил меня тогда, в Нью-Йорке. Тот, кто сидит перед тобой – лишь копия.
- Та же память, та же внешность, та же сила. И та же дурная голова, полная безумных идей. Обратись с ними к кому-нибудь другому. Я сейчас немного не в форме.
Я присмотрелся к его силе повнимательнее.
- Твоя регенерация. Она не работает.
- Ага, кисну тут уже пять часов. Давно должен был начать исцеляться, но Зион что-то сделал. Я теперь даже на мясной щит не гожусь.
- И, тем не менее, твоя сила все еще при тебе, раз ты жив.
Карлос сделал движение, в котором угадывалось пожимание плечами. Одним оставшимся плечом. Собственная сила всегда была ему в тягость. В Протекторате его ценили за талант тактического командира, однако слабая в целом способность без каких-либо изысков не позволила ему продвинуться выше по службе, и заставляла терзаться собственной бесполезностью.
- Сейчас все очень плохо. Отчасти это моя вина. Мы не смогли сдерживать Зиона достаточно долго. Мобилизована лишь малая часть тех, на кого мы изначально рассчитывали, да и те уже полностью деморализованы.
- Тогда может, тебе стоит заняться чем-то полезным?
- Именно это я и делаю. Трачу на тебя свое время – самое дорогое, что есть на этой планете.
- Чего еще ты хочешь от меня? – спросил он обреченно. – Моя команда погибла. Даже моя способность толком не работает. Я уже все отдал, всем пожертвовал. Что еще?
- Не рассказывай мне о жертвах, Карлос. Я свою приносил каждый день все эти годы, предотвращал гибель мира по три раза в неделю. Моих родителей убила банда маньяков. Мои братья-клоны пожертвовали собой, чтобы дать мне возможность спастись. Прямо сейчас Дракон, Отступник и мои собственные подчиненные стряпают заговор, чтобы убить меня, если этого раньше не сделает Зион, а мне приходится просто сидеть и смотреть, потому что нельзя подрывать боеспособность. Не рассказывай мне о жертвах.
- Да черт тебя… выкладывай, только быстро.
- Суть в твоей силе. Она ставила меня в тупик еще в те времена, когда мы были Стражами. Мне пришлось пройти через второе триггер-событие и многое узнать о природе способностей, чтобы понять. Твоя сила не просто дает тебе живучесть. Она устанавливает взаимосвязи, на глубочайшем, почти концептуальном уровне. Буквально каждая клетка твоего тела связана со всеми остальными, и благодаря тому ты можешь видеть волосами, дышать кожей, прокачивать кровь по телу, сокращая стенки сосудов и прочее.
- И как это поможет?
- В нынешнем виде – никак. Однако есть способ высвободить полный потенциал твоей способности, - я указал на Райли и Эми, терпеливо ждавших своей очереди. – Котел проводил исследования, эксперименты. На их основе мы разработали чрезвычайный протокол «Эгида». Если применить его к тебе, то твоя сила сможет связать воедино не клетки твоего тела, а паралюдей. Ты сможешь объединить всех, повести их в бой.
- И какова цена?
Я вопросительно посмотрел на Эми. Та покачала головой.
- Процесс необратим, - сказала она. – Придется снять все существующие ограничения с твоей Corona Pollentia. После этого твой агент – то, что дает тебе силы – начнет поглощать тебя. Это произойдет не сразу, может растянуться на несколько суток но, в конце концов, он окончательно вырвется на волю. Разумеется, какие-то меры безопасности мы предусматриваем, но они защищают только других. Для тебя это с огромной вероятностью смертный приговор.
Карлос опустил единственный оставшийся глаз. Он не колебался, а лишь пытался убедить самого себя, что принимает решение. На самом деле, он согласился в тот момент, когда я подарил ему надежду погибнуть не напрасно, просто сам этого не осознавал.
- Почему я? – тихо спросил Карлос. – Я типа избранный?
- Нет, есть и другие кандидаты. Учитель, Аль-Кудс... Но только тебе я готов без опаски вверить наше будущее.
Он снова надолго замолчал. Я чувствовал, что с одной стороны его распирают вопросы, но с другой он понимал, что все они сейчас лишены смысла. И все же один он задал:
- Скажи… мы все… мы хоть что-то для тебя значили?
- Ты. Рори. Крис. Деннис. Мисси. Дин. Йохан. Даже София. Вы были лучшим, что случилось моей жизни.
- Но мы не смогли удержать тебя, когда это было необходимо.
- В том нет вашей вины. Каждый сам творит свою судьбу, - я почти без наигранности вздохнул. – Кто ж виноват в том, что
