Наши соседки больше не вернулись. Из медпункта их отвезли в больницу, где они и пробыли пять дней, а потом их забрали мамы, но не домой, а в какую-то более навороченную больницу.
Жвачку у меня из волос Ася, кстати, вытащила, и моя шевелюра не пострадала. А я раз и навсегда поняла, что действительно ценно и круто может быть в человеке. Другие тоже в этом разобрались, и мы больше не расстраивались и не скучали: Ася с братьями чем-то привлекали к себе людей, и рядом с ними все расслаблялись, что ли… В их компании в голову не лезли плохие мысли, тревоги виделись надуманными, а мозги освобождались от условностей. Они заражали спокойствием и уверенностью, причем какими-то глубинными, основанными не на материальном благополучии, а на интуитивной вере в бесконечные возможности человеческих эмоций и разума, в том, что для любого человеческого существа просто естественно быть счастливым. Я не понимала, что привлекает в Асе парней, а ведь она безусловно обладала для них привлекательностью: они относились к ней с почтительным вниманием, будто она какая-нибудь мисс мира, хотя в лагере были девочки красивее, чем она. Я, например. Но потом стало понятно, в чем дело: мне самой очень нравилось разговаривать или даже только сидеть рядом с ее братьями, симпатягами, но не эталонными красавцами. Было в них что-то, чего не хватает людям, очень-очень нужное, чтобы вообще человеком считаться. Живешь себе без этого «чего-то» нормально, а потом узнаешь, что оно есть, и уже без него тоскливо. Что-то невидимое, какое-то свойство души.
Уезжая из лагеря, мы с Асей обменялись номерами телефонов и адресами электронной почты, но она предупредила меня, что редко бывает в контакте. Скоро я этом убедилась. И все же, когда погиб Димка, и я написала ей об этом, она откликнулась сразу, прислав длинное письмо, которое я перечитывала много раз — как заклинание, оно утоляло тоску и страх.
Вот о чем я думала, лежа на диване в космическом корабле инопланетян. Воспоминания об Асе успокаивали: если есть такие люди, значит, все преодолимо.
В голову полезли мысли о родителях, и к жалости примешивалась мстительность. Они ведь не хотели меня видеть, вот и получили! Хотя, может, им на самом деле без меня лучше? Нет, не могу в это поверить. Было же хорошее время, когда мама каждый день не по разу целовала меня, говоря: «Солнышко мое», когда мой голос в споре о том, как провести выходные, был решающим, и я безусловно должна была одеваться лучше всех в классе… Было.
Наконец я решила, что мое одиночество затянулось. Я снова начала бояться: вдруг, положение изменилось, и намерения инопланетян относительно моей судьбы уже другие?
Чтобы позвать кого-нибудь, надо попытаться оторвать от руки этикетку? Я стала с подчеркнутым вниманием осматривать кусок инородной материи на своем запястье. Обычный прозрачный пластик…
Воздух вдруг стал сладковатым, и я резко, неотвратимо, как когда-то в детстве поняла, что тону, сейчас же почувствовала, что засыпаю.
Проснувшись, я увидела Кристо, сидевшего в кресле с таким видом, будто он теперь здесь живет. Что-то в его позе говорило о том, что разбирать меня на составные части никто не собирается. Что тогда?
— Здравствуй, — спокойно сказал Кристо.
— Постараюсь, — ответила я и села.
— Как мне к тебе обращаться? — спросил он. Знание языка у него явно продвинулось.
Не надо ко мне обращаться. Меня надо вернуть, где взяли.
— То, что вы со мной сделали, считается преступлением, — официальным тоном сообщила я.
Меня бы затруднило назвать номер статьи Уголовного кодекса, но ведь так и должно быть, правда? Услужливое воображение нарисовало Кристо и еще инопланетян десять прикованными к скамье подсудимых, затравленно глядящих на дядю в мантии, как в шоу «Федеральный судья».
Кристо почему-то улыбнулся и произнес непонятную фразу:
— Мы предоставим тебе возможность пожаловаться консулу. Но позже. Сейчас я могу только выразить сожаление, что из-за нас ты отвлеклась от своих обычных занятий. Мы не предполагали, что запрашиваемым ресурсом окажешься ты.
Сильно продвинулось.
— Что? — только и смогла сказать я.
— Мы вынуждены задержать тебя на неопределенное время, — пояснил Кристо. — Я прошу ответить на наши вопросы.
Щас… Я сглотнула.
— Что там было про консула? Ты разве не с другой планеты?
— С другой. Но с интересами землян мы считаемся. Правда, не всегда.
В этом уже явно прозвучала угроза. Спокойная такая, безразличная. Мне в душу проторенной дорожкой начал закрадываться страх.
— Как тебя зовут? — повторил Кристо.
— Ресурс! — зло ответила я, но эта злость была лишь шипением кошки на волкодава.
Он помолчал, глядя мимо. Потом сказал уже мягче:
— Назови свои условия, при которых ты согласишься на контакт.
Я, не вставая с дивана, наклонилась в его сторону и четко произнесла:
— Отпусти меня домой. Там, у себя в комнате, я отвечу на все твои вопросы.
Он, мне показалось, вздрогнул.
— Пожалуйста, другие.
Что случилось?! Я вспомнила разом все кошмарные фильмы про инопланетные вторжения. Неужели мне уже некуда возвращаться?!
— Почему? — через силу прошептала я.
Кристо подобрался. Мою реакцию, по всему видать, он расценил как чрезмерную. Потом, все так же глядя мимо меня, он вдруг покинул свое кресло, сел передо мной на пол и прикоснулся к моей руке.
— С твоим домом все нормально, успокойся.
Он теперь смотрел мне в глаза, и был таким виноватым, что в этот миг стал ближе. От равнодушной угрозы не осталось и следа. Его взгляд метался по моему лицу, ища признаки расслабления.
— Дело в том, что мы уже далеко от Земли. Мы разведчики. Мы должны очень быстро выполнить крайне важные для нашей родины задания. Как только станет возможно, мы или сами вернемся к Земле, или передадим тебя на другой корабль, который сможет туда отправиться.
Набычившимися нервами я уловила что-то надрывное в его тоне, нечто более решительное, чем то, что требуется для просто работы. Он не знает, сможет ли когда-нибудь кто-то из его соотечественников оказаться около Земли. Это далеко не самая важная задача, которую им сейчас приходится решать, и есть много чего, что заставляет их пренебрегать интересами землян. Мне довелось попасть в космическую заваруху. Если бы я не знала, что такие, как я, тоже умирают, я бы обрадовалась. Вот Аська бы точно обрадовалась…
Кристо с сожалением поморщился, щелкнул пальцами, и через пару секунд в воздухе появился слабый сладковатый запах, как у любимого мной в детстве лимонада, почему-то экстренно снятого с производства. С этим безмятежным воспоминанием ко мне вернулся покой. Кристо остался сидеть на полу, но за руку меня больше не держал. На его лицо было приятно смотреть, он оказался красивым инопланетянином. Интересно, а что он обо мне думает? Я для него привлекательна?
