Если читатель думает, что эта ночь оказалась более спокойной для меня, чем предыдущая, то он крупно ошибается. Я лежал в ожидании вчерашних звуков порядка пятнадцати минут, тщетно пытаясь уснуть до их появления. Почему-то я был уверен, что жду не напрасно. И я не ошибся. Ровно в час ночи зашуршали страницы моей тетради, теперь уже нарочно оставленной мной на столе. Сразу же после этого передвинулся стул возле стола. Я поднялся в постели. Поднялся и вскрикнул: на стуле передо мной сидела женщина. Я ее видел, могу поклясться, но не был уверен, что это не галлюцинация. Женщина была одета в белое платье, сквозь которое я мог видеть стену за ее спиной. Она сидела в пол оборота и читала мои записи, изредка перелистывая страницы. Наконец, она заметила, что я не сплю, и заговорила со мной. Я не знаток по части женщин, но могу сказать, что она была красива. Правильные черты лица, стройная, она видимо привлекала мужчин при жизни. Да, я был уверен: передо мной сидит призрак.
— Простите за вторжение, просто здесь редко бывают гости, а с обычными обитателями поместья мне нельзя говорить. Вы Пол Браун? — Я кивнул, так как на некоторое время дар речи покинул меня. — Приятно познакомиться. Интересные записи. Алан Пенвеллин, да я помню его. Только у вас тут кое-какие ошибки. — Она взяла карандаш и стала исправлять. — Во-первых, Алан не был известен, благодаря своему дару, он мог и скрывал его — так было намного проще. Во-вторых, не все учителя были в неведении. Был один учитель, на которого гипнотические чары не действовали. Оценка по предмету этого учителя была единственной ниже пятерки. Поэтому Алану, тогда еще не столь ленивому, ничего не оставалось, кроме как учиться. Родной язык стал для Алана самым сложным предметом, — она усмехнулась. — Но Алан не вынес даже такой ничтожной порции труда. На седьмом году обучения он внушил директору школы мысль об увольнении мистера Спорлинга. — Я слушал ее с интересом, уже почти без страха. — Да, так Алан и справлялся со всеми проблемами. На счет сна не уверена, но так как сон — это всего лишь плод воображения мозга, то трудно представить себе, что Алан сам додумался до такого, поэтому вполне можно предположить, что такое было. Теперь на счет Джорджа. Он не был учеником, он был обычным мошенником, нашедшим отличный способ не платить за жилье. Единственное, что от него требовалось — это врать, врать, что делает успехи. Не нашли его не потому что он чему-то научился, а потому что Алан велел ему сбросится с ближайшего моста. Да, жуткая история. Но, я вижу, у вас слипаются глаза. Справедливость восстановлена, я могу удаляться. Сегодня обещаю не шуметь и дать вам спокойно поспать. Спокойной ночи.
И она растаяла в воздухе. Вот она есть и вот ее нет. А я сидел с разинутым ртом еще полчаса. Наконец, я решил все же поспать, как и советовала девушка. Ха, куда там! А вы сами смогли бы уснуть после такой встречи? Думаю, что нет. Вот и я проворочался в постели до самого утра и пошел завтракать в семь часов утра, едва держась на ногах.
— О, мистер Браун, сегодня вы совсем сонный. Неужели опять эти звуки? — Спросила Клаудия. Я замешался. Сказать правду? Нет, я боялся, что меня примут за сумасшедшего. Поэтому просто кивнул.
— Расскажите профессору, он найдет объяснение — посоветовала Клаудия. — А после завтрака пойдите, поспите в саду. Там засыпают даже при бессоннице.
Я решил послушать ее совета и отправился в тот уголок сада, в котором вчера встретил профессора. В то утро там было пусто. Я лег на скамейку и понял, что это то место, где действительно царит спокойствие. Журчание ручья, протекавшего рядом, пение птиц, сидящих на ветвях берез, звуки фонтана, стоящего здесь же; все это наполняло вселенским спокойствием. Через минуту я уснул. Уснул и сразу проснулся. Разбудил меня профессор.
— Добрый день, мистер Браун. Чудное место, правда? А я везде вас ищу. Клаудия зовет к обеду.
— Как к обеду? Мы ведь только что позавтракали, — сонно спросил я.
— Дорогой Пол, вы проспали часов шесть, если не больше. В этом саду время летит незаметно, правда?
— Мне показалось, что я только что закрыл глаза и сразу открыл их.
— А, я называю это эффектом мгновенного сна. Случается это с людьми, крайне хотящими спать. Человек закрывает глаза и засыпает, но при этом не чувствует хода времени. Вставайте, рыба не будет ждать!
Когда я встал, то понял, что действительно отлично отдохнул. Чувствовался прилив новых сил, какой бывает только после хорошего сна. Однако, стало немного холоднее, чем когда я лег спать. Осень постепенно вступала в свои права.
Не устаю описывать читателю способности Клаудии, как кулинара. Жареная рыба была просто великолепно, тем более, что после сна на свежем воздухе, она показалась мне просто божественной.
— Ну, мистер Браун, вы готовы услышать историю еще одного отпрыска рода Пенвеллин?
— Профессор, я хотел бы сначала поговорить с вами. — Я долго готовился к этому разговору, вспомнив отношение профессора к мнению о существовании призраков.
— Я слушаю.
— Вы, возможно, не поверите мне, но этой ночью ко мне в комнату явился призрак. Он разговаривал со мной.
— А как он выглядел? — вопрос, если честно, немного удивил меня. Вместо ожидаемого мной «А вы уверены, что это не сон» или «Но вы же не верите в призраков» я услышал столь спокойный и полный любопытства вопрос.
— Ну, это была девушка, лет тридцати. Одета в белое платье. Лицо…
— Больше ничего мне не говорите! Это Памела Пенвеллин. Моя прабабушка. Я видел ее в доме пару раз. Умерла когда поспорила с соседкой, что умеет задерживать дыхание на десять минут. Та пообещала Памеле отдать свое золотое украшение, которое прабабушка очень хотела, поэтому бедная девушка окунула голову в воду и продержалась семь минут. Семь минут! После этого, не способные более вынести лишения кислорода, легкие девушки отказали вместе с сердцем. Непонятно, почему дух Памелы не покинул поместье.
— А в доме много привидений?
— Ну, не то, чтобы много, но явно не одно. Здесь ведь жило много поколений моих предков. И не все захотели покинуть его после смерти. Но все же перейдем к истории Дэвида Пенвеллина.
— Да, конечно.
— Дэвид, как и его знаменитый тезка, увлекался фокусами и разнообразными иллюзиями. Он всегда удивлял гостей трюками с картами, поражая воображение, тогда еще не знавших подобных чудес, людей. Он был хорошим человеком, но была у него одна слабость, да даже не слабость, а… даже не знаю, как это назвать. Он был правдолюбцем.
— Но, позвольте, — возразил я. — Разве можно назвать это качество слабостью или пороком? Я всегда считал правдолюбцев людьми добрыми и порядочными.