Приятели выпили за встречу.
— Понимаешь, Серж, — начал разглагольствовать Славик. — Мой хозяин — мудрый человек. Он открыл мне глаза на жизнь. Я по-новому стал видеть. Я стал замечать красоту. Да-да, не удивляйся… Пришло время деловых людей, а блатные — это вымирающие динозавры. Ну, и черт с ними, пускай вымирают.
— Да ты-то кто сам?! — возмутился Треф.
— Каюсь, был грех. Тоже состоял в породе этих динозавров. За что и отсидел два положенных срока. Но теперь-то у меня появились извилины. Я теперь живу! Понимаешь, жи-ву! Потому что в почете сейчас деловой человек. Он если и нарушит Уголовный кодекс, так на самую капелюшечку. Но зато умеет доставать дефицит. А любой дефицит превратить в деньги…
— Значит, все-таки нелады с законом есть? — перебил Серега.
— Эти нелады слишком ничтожны, и не стоит обращать на них внимания. Тем более мы в приятельских отношениях со многими работниками милиции и прокуратуры.
— А не врешь?
— Не вру, Серж. Сам увидишь, ходим семьями в театр, выезжаем на рыбалку, на пикнички всякие, наши «Жигульчики» в одних гаражах стоят, в одних магазинах заказы получаем, одни и те же вещицы коллекционируем. Так что у нас во многом теперь духовное родство со служителями закона. Они ведь тоже люди.
— Значит, у тебя все в порядке, — вздохнул Серега. — Давай за твои успехи.
Выпили и выжидающе взглянули друг на друга. Треф сощурил глаза:
— А теперь выкладывай, для чего сюда привел и коньячком французским балуешь? Неужто по старой дружбе?
— По старой, Серж… По старой…
— А может, я для чего-то понадобился? Тебе или твоему хозяину? Давай, валяй начистоту…
— Темнить не буду, — помедлив, ответил Славик. — Говорил я ему о тебе.
— Ага, значит, в точку попал. Ну-ка, ну-ка, что ты там нашептал? Какие грешки высветил?
— Рассказал, что вместе сидели. Что попался ты на золоте в Москве.
— А он чего?
— Поинтересовался, остались твои дружки, с которыми ты по золоту работал? Я ответил, что ты сел один, никого не потащил за собой. Тогда хозяин приказал взять тебя под крылышко.
— Под крылышко, — хмыкнул Серега. — Я не цыпленок. Ну да ладно, все равно к какому-нибудь делу пристраиваться надо.
— Кажется, их стоянка, — Федот Андреевич кивнул на берег, где у костра сидели два человека. — Точно… Они…
Причалили. Двое у костра поднялись. Теперь Василий мог рассмотреть их. Один — коренастый, с длинными, красными руками и каким-то голодным взглядом из-под выпуклого узкого лба. Другой — высокий, с болезненно бледным лицом.
— Здорово, лешие, — кивнул им Федот Андреевич.
— Здорово, — нехотя ответил коренастый.
— Че привез, Андреич? — спросил другой.
— Не маленькие, чтобы гостинцы вам возить. Вот человека доставил, родственничка моего.
— А на хрена он нам нужен? — Коренастый хмыкнул и бесцеремонно оглядел Василия с ног до головы.
— Поработать хочу в тайге, — пояснил Василий.
— Самим собирать нечего, — проворчал бледнолицый. — Паршивый в этом году урожай, и ягода не уродилась, и кедрач гнилой — не будет заработка.
— Ты, Андреич, лучше водяры бы нам привез, — перебил приятеля коренастый. — А то забрались к лешему в гробину, за сто кэмэ ни деревни, ни села. Хочется после трудового дня отдохнуть культурненько, да вот беда — ни выпивки, ни женской ласки. Остается только… рябчиков гонять да голыми… клещей кормить.
Федот Андреевич поморщился:
— Жаль, что мало, клещи вас кусают. Может, поумнели тогда, или совесть появилась.
Коренастый хитро подмигнул Василию и хлопнул Федота Андреевича по плечу:
— Кроешь ты нас всегда почем зря, а чего ж тогда родственничка к нам привез?
— А-а, — с досадой протянул Федот Андреевич, — такой же обормот, как и вы. Совсем в городе спился, вот родственники и попросили, чтобы я его увез подальше от дружков-алкоголиков и пристроил на свежем воздухе, здоровья поднабрать.
— Да хватит тебе, дядь Федот! — взорвался вдруг Василий. — Пить я бросил и без твоего таежного перевоспитания.
— Трезвенник, значит? — поинтересовался коренастый и снова захохотал. — Ну да мы все тут трезвенники. — Он неожиданно протянул Василию руку. — Я Семен — за бригадира здесь. А это, — он кивнул на приятеля, — Генка.
Василий назвал себя и поинтересовался:
— Какой же ты бригады бригадир?
— Известно, какой, — весело ответил Семен, — кооператива под названием «Здоровье — трудящимся».
— Это как понять?
— А так, что собираются в лесу любители природы и свободы и договариваются, как помочь нашим славным труженикам города и деревни витаминами, как лучше обеспечить их дарами лесов.
— От сатана бесстыжая, — не сдержался Федот Андреевич. — Мало того, что обворовывают тайгу, спекулируют и три шкуры с людей на рынке сдирают, так еще потешаются.
— Ох, и совестливый у тебя родственничек, — Семен потянулся и зевнул. — Занудный дядя. Ну, а ты, паря, оставайся. Подумаем, посоветуемся с народом, может, и возьмем в бригаду. Паспорт-то у тебя в порядке?
Василий смутился, но тут же ответил:
— Чего ж ему быть не в порядке? Человек я тихий, спокойный…
— Все мы тихие и спокойные, а с паспортным режимом не всегда лады, — отозвался Генка. — Покажь ксиву.
— Ты че, из милиции? — разозлился Василий.
— Нажми на ша, Геха, — приказал Семен. — Чего нервируешь человека? Мы ж не отдел кадров — паспорт требовать. Нам главное, как он работать будет и как варит голова.
— Увидим-увидим, — процедил Генка.
— Ну а ты, Федот Андреевич, с нами ночевать останешься или дальше в путь? — поинтересовался Семен.
— Больно счастье велико — с вами оставаться. Возвращаться надо, — Федот Андреевич поднялся от костра и повернулся к Василию, — держись не пей. Может, через месяц наведаюсь.
— И водяры побольше привези, — хихикнул Генка.
— Ага, держи карман шире, — Федот Андреевич махнул рукой. — Плот мой вытащите на берег. Глядишь, сгодится еще.
— А вы пеши пойдете? — спросил Василий.
— Пеши, мне еще неподалеку зимовье проверить надо, а потом уж к себе в деревню.
Попрощались. Василий смотрел в спину уходящему Федоту Андреевичу, пока тот не скрылся за деревьями.
— Ты че, правда, ему родственничек? — Семен сощурил глаза и пристально взглянул на Василия.
— Сто раз одно и то же повторять? — Василий достал пачку сигарет и протянул Семену и Генке. — Думал, и правду любители природы и свободы, а у вас хуже, чем в милиции.
Из чащи вышли три человека. У каждого за спиной — большой, туго набитый брезентовый мешок.
