Алексей Федосов - Лекарь

Они кивнули, соглашаясь со мной.

— А как же его убили?

— После избиения он пошел на свою половину, через некоторое время раздался его храп или что там, сопение что ли, уснул одним словом. Гуфран не спала, все ворочалась и вероятно размышляла над его словами, в ней зрела злость на этого человека. Она потихоньку выскользнула из своей комнаты. Зашла к нему он, как я уже говорил, лежал на спине, она, не размышляя, нанесла удар. Тело только дернулось и обмякло. Постояв и посмотрев на дело рук своих, она потихоньку вернулась к себе.

— Но я до сих пор не пойму причин заставивших Фархану признать себя убийцей. — Афдал развел руки, — Не понимаю.

Все дело в том, что они ВСЕ, все его жены надумали убить его в одну ночь.

— Как ВСЕ?

— Пока он засыпал, Фархана вышла из дома и побежала к Назару, своему молочному брату. Про которого она знала, что он разбойник и убить человека тому ничего не стоит. Не знаю, как ей удалось его уговорить, но они вернулись вдвоем. Случилось так, что они зашли в комнату Рагима через пару мгновений, после того как вышла Гуфран.

— А причем здесь Инаам?

— Ну, эта бедняжка хотела просто отравить его. Вспомните, что говорила Гуфран о том, что Инаам, что-то подлила в шербет. Так вот этот кувшин она сама отнесла в комнату и оставила в надежде он выпьет и уснет, навсегда. Только ей повезло, что её невольный сообщник такой оболтус, разбил по дороге баклагу, он налил простой воды и отдал ей.

Так что Афдал ваша племянница имела намерения и почти совершила преступление.

— Но Фархана…. Она созналась …. — Судья задумался, потом махнул рукой, — Она взяла на себя право мести, и пусть её настигнет кара за убийство правоверной мусульманки Гуфран.

Вечерний ветерок сдувал пыль с верхушек, желтых барханов. Рядом с кустом верблюжьей колючки зашевелился песок, из него показалась мордочка ящерицы, она осмотрелась по сторонам, и быстро перебирая своими маленькими лапками, побежала верх по склону.

Грациозным прыжком пустынная лиса, настигла свою жертву. Торопливо прожевав, сглотнула и замерла прислушиваясь. Стремительно метнулась в сторону и исчезла.

— Мухаммад, обязательно было так быстро убегать из города? Могли бы съездить во дворец к эмиру и получить ….

— По шее! Ты думаешь, что после того как ты набил морду тому герою тебя ждали перед накрытым столом? Или блюдо с динарами закрыло тебе глаза?

— Можно подумать что ты не хотел остаться в городе и получить эту награду, но нет, тебе приспичило удирать тайком,

— Хотел, но если бы мы остались…

«Да, эмир довольно любопытный человек и нашел бы повод выяснить кто мой учитель, я это ему знать ни к чему. Сам хочу забыть про него, все что знаю»

… над нашими тушками веселились — бы палачи, а мы с тобой молили о смерти.

— Ох и странный же ты человек, лекарь. Эмир тебя знает, разговаривает, предлагает свою дружбу, а ты от неё отказываешься, да еще и бежишь, сломя голову.

Что правда то правда, мы бежали из города при первой же возможности, которая представилась, когда стражники увели Фархану, а мы распрощавшись с судьей вышли на улицу. Оглядевшись по сторонам, я ухватил Ибрагима за рукав галабеи и быстрым шагом потащил в сторону дома Юсуфа. Благо он был не далеко. Там мы никого не застали, не было наших мешков, там вообще никого не было, дом стоял пустой. Мы пробежались, собрали все, что можно было взять, запаслись водой и быстрым шагом ушли в сторону ворот. Там как раз выходил караван, нам удалось вместе с ним выскочить из города. Когда стены остались позади, мы простились и наши пути разошлись.

Взобравшись на самый верх бархана, мы остановились, оглядываясь по сторонам, отсюда уходили три дороги, и по какой из них умчался перепуганный слухами Юсуф, было неизвестно.

— Ну что лекарь, кидаем монетку, если эмиром к верху на право пойдем. Если лошадь выпадет тогда налево. Ну, а если на ребро встанет, прямо пойдем.

— Согласен, бродяга, только еще одно: в воздухе зависнет, вернемся обратно.

— Сплюнь болтун, не дай бог так и будет, тогда точно в него заново поверю.

— Кидай.

Звеня, монета подпрыгнула вверх, блеснула, и воткнулась в песок ребром.

— Значит прямо, — Ибрагим поднял монету, отряхнул и спрятал в мешочек, где заманчиво бренчали её подружки. Сказал: — Пошли, — И зашагал легкой походкой человека привыкшего ходить пешком. Я побрел следом, никогда не любил пустыню.

— Ибрагим!

— Что тебе?

— А как ты думаешь, кто сидел в зиндане у Юсуфа?

конец второй главы.

— Ибрагим, сколько тебе раз говорить, я учился на лекаря, но мой учитель говорил, что знаний мало не бывает, поэтому так много знаю.

— Ага, как из тебя скромность вылезает, а ей тебя не учил учитель твой? А как закалить клинок на половину, чтоб оно осталось твердым и гибким?

Я задумался. Все мои познания в кузнечном деле заканчивались на том, что я видел её издали, не входя вовнутрь.

— Ибрагим, так нечестно.

— Что не честно? — Он наклонился, подобрал пару веток и бросил их в костер.

— Ты знаешь обо мне очень много и пользуешься этим.

В ответ он только хмыкнул, откинулся на свой мешок и закрыл глаза.

Я подобрал маленький камушек и бросил ему на грудь он открыл один глаз, посмотрел на меня.

— Что тебе от меня надо?

— Расскажи чего ни будь.

— И что ты хочешь услышать?

— Да, что угодно

— Ну, тебя к шайтану, — Послал он меня, перевернулся на бок и через пару мгновений уже спал.

Мы остановились в этом месте потому что здесь была возможность найти воду(мы её нашли), укромное место, и с топливом для костра проблем не было. Я тоже улегся, но сон не шел, встал и пошел за бархан, у подножия которого была наша стоянка. Потом взобрался на самый верх, уселся, на еще теплый песок и стал смотреть на море песка простирающееся предо мной. Полная луна начала свое восхождение по небосклону. Заскрипел песок под осторожными шагами, — Ибрагим, ну и зачем так подкрадываться, я тебя слышу.

— Ну, феник ушастый, все то ты слышишь.

— А ты топаешь как верблюд.

— Что не спиться?

— Уснешь тут, храпишь как буйвол в упряжке.

Он уселся рядом, поерзал устраиваясь. — Мухаммад, как думаешь, что здесь было раньше?

— Не знаю, могу только предполагать.

— Ну, а все-таки? Сам же говорил, что много умных тарактиров прочел.