– Я думаю, это правильно, – согласился судья Мейнли, – возражение не принимается.
– Отвечайте на вопрос, – сказал Краудер.
Маршалл, размышляя, стоит ли ему продолжать спор, пару минут стоял в нерешительности, затем неохотно опустился на место.
– Прокурор не велел мне ничего говорить об отпечатках пальцев, если меня не спросят.
– Он объяснил почему?
– Сказал, что это только запутает и усложнит расследование.
– Хорошо, теперь я спрашиваю вас об отпечатках пальцев. Что вы там обнаружили?
– Мы нашли отпечатки пальцев Лоррейн Элмор, обвиняемой, а также Монтроза Девитта.
– В обеих номерах?
– Да.
– Продолжайте. Еще что-нибудь?
– Было обнаружено несколько отпечатков пальцев девушки, производившей уборку помещения, и несколько следов, которые нам не удалось идентифицировать.
– Но они были достаточны ясны, чтобы провести идентификацию?
– Если мы найдем человека, который их оставил, то, разумеется, не будет затруднений с установлением идентичности...
– Вы сфотографировали эти отпечатки?
– Да.
– Снимки при вас?
– Да.
– Предъявите их, пожалуйста.
– Если Высокий Суд разрешит, – вмешался Маршалл, – свидетеля на перекрестном допросе поздно спрашивать о том, что он нашел, и защита не имеет права настаивать на предъявлении снимков в качестве вещественного доказательства защиты... Если защита желает представить эти фотографии в качестве вещественных доказательств, тогда они обязаны вызвать данного свидетеля в качестве свидетеля защиты.
– Ничего подобного, – покачал головой судья Мейнли. – Свидетеля спросили о том, что он нашел... Он сделал несколько фотографий внутреннего помещения на месте преступления, или распорядился их сделать. Если часть этих фотографий была преднамеренно не предъявлена по просьбе прокурора, а это выяснилось во время перекрестного допроса, адвокат имеет право потребовать предъявить эти фотографии.
– Я возражаю, против заявления, что фотографии были преднамеренно не предъявлены по просьбе прокурора.
– Вы, конечно, можете возражать, – улыбнулся судья Мейнли, – однако не можете запретить защите так расследовать и расценивать предъявленные доказательства.
Свидетель представил фотографии неопознанных отпечатков пальцев, и по требованию Краудера они были причислены к числу вещественных доказательств.
– Пойдем дальше, – продолжил Дункан Краудер. – На основании фактов можно сделать вывод, что кто-то очень поспешно разыскивал нечто в обеих номерах, неправда ли?
– Совершенно верно.
– Но помещение выглядело бы точно так же, если бы неизвестное лицо подложило бы какой-то предмет, скажем, упаковку с наклейкой куда-нибудь в багаж, верно?
– Ну, не совсем. Когда человек что-то подкидывает, беспорядок бывает только в одном месте, а в остальном помещение остается нетронутым.
– Сформулирую вопрос иначе, – сказал Краудер. – Если какой-то человек осмотрит багаж с целью убедиться, что какого-то предмета там нет, а затем, проверив это, подсунет в вещи какой-то предмет, чтобы следователи его непременно отыскали, состояние вещей в номере разве не было бы именно таким, каким вы его обнаружили?
– Верно, – согласился свидетель, – действительно, когда наталкиваешься на подобный беспорядок, не можешь с уверенностью сказать, взяли ли какую-то вещь или просто нашли ее. И если нет точного перечня вещей, имевшихся в помещении, то не определишь с точностью, изъято ли что-нибудь из него или, наоборот, добавлено.
– Спасибо за объективное описание положения вещей, – поблагодарил Краудер. – Ценю вашу откровенность. Больше вопросов нет.
– Адвокату нет необходимости произносить речь! – взорвался Маршалл.
– Он просто благодарит свидетеля, – заметил судья Мейнли.
– Он не имеет права этого делать!
– Почему? Присяжных нет, это предварительное слушание дела, защитник никого не обижают. Более того, Суд тоже считает своим долгом поблагодарить свидетеля за похвальную откровенность... Вы свободны, мистер Элвин!
Элвин поспешно покинул возвышение.
– Позовите Ронли Эндовера.
Мейсон вопросительно оглянулся на Пола Дрейка. Тот пожал плечами, показывая, что он тоже не знал, что обвинение вызовет Эндовера в качестве своего свидетеля.
Эндовер был приведен к присяге, поднялся на возвышение, сообщил свое имя и адрес.
Заговорил Маршалл.
– Видели ли вы труп человека, что по данным коронера считался Монтрозом Девиттом?
– Видел.
– Знали ли вы этого человека при жизни?
– Да.
– Под каким именем вы его звали?
– Он называл себя Вестоном Хейлом.
– Вы делили с ним квартиру?
– Да.
– Известно ли вам, что при нем имелась сравнительно большая сумма денег наличными, когда он уезжал из Лос-Анджелеса?
– Да.
– Сколько денег он взял с собой?
– Пятнадцать тысяч долларов.
– Можете начинать допрос! – бросил Маршалл.
– Им займусь я, Дункан, – сказал Мейсон и обратился к свидетелю: Откуда вам известно, что у него было именно пятнадцать тысяч долларов?
– Потому что я сам дал ему эти деньги.
– Откуда вы их взяли?
– Я получил деньги по чеку, который он выписал на мое имя.
– Известно ли вам, было имя Вестон Хейл настоящим именем этого человека или оно вымышленное?
– Я считаю, что его действительно звали Вестон Хейл.
– Знаете ли вы, почему он называл себя вымышленным именем Монтроз Девитт?
– Нет.
– Знали ли вы, что он снимал квартиру, как Монтроз Девитт, вел совершенно другой образ жизни вне вашего с ним дома и даже имел другой счет в банке?
– Теперь знаю, раньше не имел понятия.
– Вы сами вручили ему деньги?
– Да.
– Когда?
– Девятого числа.
– Где?
– Он остановился возле нашего дома.
– Он поднимался в квартиру?
– Нет, просто притормозил машину, я подошел и вручил ему конверт с деньгами.
Мейсон нахмурился, задумался и, наконец, сказал:
– Больше вопросов не имею.
Маршалл вызвал коронера, затем патологоанатома, производившего вскрытие, и указавшего на наличие одной колотой раны на голове и многих на теле убитого.
– Раны были нанесены тонким острым предметом, сходным с ледоколом? спросил окружной прокурор.
– Да, сэр, – ответил свидетель.
После этого давала показания администратор отеля, показавшая, что в каждом номере имелся свой ледокол, что все они были одинаковы по внешнему виду, поэтому у них на ручках были выгравированы соответствующие номера, так что ледокол, обнаруженный в машине Лоррейн Элмор, согласно имеющемуся на нем номеру, был взят из шестнадцатой комнаты.
