Вечером двадцать третьего августа члены Сунтар-Хаятской экспедиции последний раз собрались у костра. На следующий день они покидали горы.
Солнце уже зашло. Синие тени легли в ущельях скал. Только вершина Сунтар-Хаята долго еще пламенела в красноватых отблесках заката. Наконец и она потухла. На потемневшем небе зажглась первая звезда. Наступила ночь. Люди сидели молча. Перед ними ярко пылал костер. Ни один звук не нарушал торжественной тишины.
Соснин оторвал взор от огня и взглянул на товарищей.
— Давайте споем, друзья, — сказал он и тихо запел.
Песню подхватила Надя, за ней другие.
Желтое пламя костра озаряло вдохновенные лица людей. Темное небо глядело на них и, казалось, в такт мелодии зажигало звезды одну ярче другой. А в горах эхо вторило песне.
Между песнями люди вспоминали будни экспедиции, и никому не хотелось покидать гостеприимный костер. Всем казалось, что в тот вечер он горел особенно ярко…
Позавтракав, Ваня взобрался на полати и, устроившись поудобнее, три раза ударил по банке. Прислушался. Аппарат молчал. Вызов пришлось повторить еще два раза, только после этого откликнулись с другого конца провода тремя неуверенными ударами. Ваня обрадовался и усиленно забарабанил по «телефону», выстукивая по азбуке Морзе команду: «Собираться у меня во дворе».
Первым пришел коренастый мальчик с круглым лицом и непокорным вихорком черных волос.
— Будешь караульным, — сказал ему Ваня. — Чтобы в сарай никто раньше времени не вошел. Понял?
— Понял, — блеснул глазами мальчик, занимая свое место.
Скоро двор наполнился ребятами.
— Где Ваня? — послышались вопросы.
Караульный, стоявший в дверях со скрещенными на груди руками, важно отвечал: «Там», — и выразительно кивал головой в сторону сарая.
— Почему нас не пускаешь?
— Не велено.
— Ну дай в щелку заглянуть, — просила девочка с косичками.
— Жалко тебе, да? Жалко? — сердито говорила другая.
Лица девочек выражали такое любопытство, что караульный в дверях засмеялся. Мальчики пытались держаться с достоинством, но по тому, как они обменялись взглядами, можно было догадаться, что любопытство и им не дает покоя. Наконец один из них предложил идти играть в футбол. Мальчики оживились, повернули головы к сараю, решая — ждать дальше или же пойти погонять мяч.
В это время двери сарая открылись и оттуда показались Ваня и Гриша.
— Подумаешь, важничают, — вполголоса, но так, чтобы все слышали, сказала девочка с косичками.
Ваня сердито посмотрел на нее и, встретив смеющиеся глаза, покраснел. Он хотел было произнести короткую речь, рассказать о путешествии в горы. Слова девочки все перепутали в голове. Ваня махнул рукой и отрывисто сказал:
— Глядите, что мы привезли из экспедиции.
В сарае на досках лежали аккуратно сложенные образцы растений и камней. Ребята рассматривали их, расспрашивали Ваню и Гришу. Двигаясь вдоль стен, они подошли к фотографиям.
— Ой, как интересно! — воскликнула девочка с косичками. — Ваня, подари вот эту.
На снимке Ваня гладил собаку, Гриша стоял, облокотившись на ружье.
— Это Сергей Петрович нас снимал, — гордо сказал Ваня.
— А кто он такой, Сергей Петрович?
Ваня только было собрался подробно ответить на вопрос, как неожиданно в дверях сарая появился Ветлужанин. Он огляделся, постоял молча и шагнул в глубь сарая.
— Здравствуйте, ребята!
— Сергей Петрович! — обрадовался Ваня и бросился вперед.
Все с любопытством смотрели на улыбающегося капитана.
— Познакомь меня, Ваня, со своими товарищами.
— Ребята, — как можно солиднее сказал. Ваня, — это и есть Сергей Петрович.
Ветлужанин со всеми поздоровался за руку.
— Я к вам вот по какому делу. Помните обрезанный канат на тропе охотников?
— Помним, Сергей Петрович, — раздалось несколько голосов.
— Охотовед Лагутин говорил, что вы обрезали канат для телефона.
— Неправда, мы не резали, — возмущенно сказал Ваня.
— Знаю, — кивнул головой Ветлужанин. — Канат обрезал старовер Ошлыков. Он жил нечестно, воровал и грабил народное добро.
— А что с ним будет?
— Советский закон сурово карает преступников, — Ветлужанин вытащил из полевой сумки лист бумаги и развернул его. — Когда охотовед Лагутин обвинил вас в краже каната, вы дали слово найти виновника. Так было?
Ребята переглянулись. Они же никому не говорили об этом. Ветлужанин заметил тревожные взгляды и молча ждал, что будет дальше. Ваня поднял покрасневшее лицо и встретил устремленные на него глаза Ветлужанина.
— Это я рассказал Сергею Петровичу, — сказал Ваня.
— Совершенно верно, — подтвердил Ветлужанин. — О вашем решении мне рассказал Ваня. Я думаю, что он правильно поступил. Кусок каната, найденный вами на заготовительном пункте, помог нам напасть на след преступников. По поручению райкома комсомола и райотдела милиции за проявленную бдительность объявляю вам благодарность…
После ухода Ветлужанина ребята долго еще сидели во дворе Дьяковых, слушая рассказы юных участников экспедиции. Когда разговор иссяк, Гриша сказал:
— Завтра мы с папой уезжаем в Магадан.
— А письма писать будешь? — спросил Ваня.
— Напишу, — ответил Гриша и протянул Ване электрический фонарик. — На, возьми на память.
Клуб был переполнен. Ровно в восемь вечера Максим Николаевич занял председательское место и постучал карандашом по графину. В зале воцарилась тишина.
— Товарищи, — сказал он. — В горах, в Голубой долине, похоронен герой гражданской войны Григорий Соснин. Он погиб, сражаясь за Советскую власть, за нашу светлую жизнь. Почтим, товарищи, светлую память борца революции вставанием.
Все встали и минуту простояли молча.
— Есть предложение, — продолжал Дьяков, когда люди уселись, — присвоить нашему колхозу имя Григория Соснина, Кто за это предложение, прошу голосовать. Принимается единогласно. Есть также предложение установить обелиск на могиле Соснина. Кто за это предложение, прошу поднять руки. Против? Нет.
Дьяков взял со стола лист бумаги и сказал:
— На повестке дня сегодняшнего расширенного заседания правления имеется еще один вопрос: сообщение о работе Сунтар-Хаятской экспедиции. Нам необходимы новые оленьи пастбища, новые сенокосные угодья и новые земли, пригодные для посевов. Мы уже сейчас должны подумать об укрощении ледниковой воды. Будем, товарищи, смотреть вперед. Будем поднимать наше артельное хозяйство, а для этого нам надо установить тесную связь с наукой. — Дьяков сделал небольшую паузу и объявил: — Слово имеет товарищ Цинченко — начальник Сунтар-Хаятской экспедиции.
