У юрты
Тормозит джип. Из джипа выходит Нусхамухан. Из юрты навстречу Нусхамухану выходят Ходжигорхан и его окружение.
Нусхамухан (кивая в сторону юрты). Как твое здоровье, уважаемый брат?!. (Обнимаются по-дружески.)
Ходжигорхан. Очень хорошо, но признаюсь тебе — сердце мое плачет.
Нусхамухан. Что случилось, брат мой?! Моя жизнь принадлежит тебе.
Ходжигорхан. Они опять не взяли эту Тарантину. Я обидно опозорен. Мой сын не достоин твоей дочери.
Нусхамухан. Не говори так. Если твой сын не достоин моей дочери, то моя дочь не достойна твоего сына. Ты спас меня, когда я тонул, ты выкупил меня, когда меня украли, ты отдал почку дедушки Номто, когда моя отказала. Ты мой лучший друг. Прикажи, и я достану этот фильм. Я пошлю сорок людей. Они привезут все, что ты захочешь. Глубокое тебе уважение.
Ходжигорхан (доставая из бумажника старый календарь с изображением полуобнаженной девушки). Ее хочу.
Нусхамухан (рассматривая календарь). Э! Это пятьдесят шестой год. Она уже старая.
Нусхамухан. Очень старая.
Ходжигорхан (трепетно убирая календарь в бумажник). Тогда не надо. И людей пока не посылай. Я скажу, если нужно будет.
Нусхамухан. Скажи обязательно. Аралтанхан никогда не сможет смеяться над нами.
Ходжигорхан. Не сможет! Глубокое уважение его семье!
Нусхамухан (прикладывая руку к груди). Глубокое уважение семье Аралтанхана. (Опускает руку.)
Америка. Пляж Санта-Моники. Вечер
Мазанхан и Найхал, сын Нальхана, задрав головы вверх, следят за вращением огромного колеса обозрения.
Мазанхан. Ты думаешь, они еще катаются?
Найхал, сын Нальхана. Да, я думаю, что они еще катаются. Они очень любят кататься.
Мазанхан. Иди выключи электричество. Скажи им, что Ходжигорхан хочет кино смотреть.
Макс пробирается сквозь посетителей к игральному столу, за которым обычно сидят тетя Нина и Билл. Тетя Нина замечает его и поднимается к нему навстречу.
Тетя Нина. Мальчик мой! Что случилось? На тебе лица нет.
Макс. Тетя Нина, это сложно объяснить, но, во-первых, меня сегодня чуть не «подставили», а во-вторых, Квентин Тарантино сам отдал мне свой фильм на диске. Только я ему обещал, что фильм покажут лишь один раз, на свадьбе, и что я ему потом расскажу, как все было. В общем, мне как-то надо где-то спрятаться на время.
Тетя Нина. Зачем прятаться?! Мы тебя сегодня домой богатым отправим. Подожди. Может быть, мы придумаем что-нибудь поинтересней. (Кричит Биллу.) Иди скорей сюда. (Подталкивая Макса к стойке бара, внутри казино.) Иди попей пока кока-колы.
Билл (недовольно). Что опять?
Тетя Нина (шепотом). Наш мальчик сегодня может сделать всех нас богатыми.
Тетя Нина. Нашему мальчику Квентин Тарантино сегодня подарил диск со своим новым фильмом.
Билл. Надо позвонить Черному Зизу. Он знает, что делать. Он все знает.
Мазанхан прохаживается перед тремя братьями-богатырями, разглядывая их с ног до головы.
Мазанхан. Катались, значит?
Братья переглядываются, один из них достает из кармана «кости», трясет их в руке и кидает на землю. Они склоняются над «костями», разглядывая выпавший результат. Наконец один из них отвечает.
Первый из братьев. Катались, уважаемый дядя Мазанхан, сладкую вату кушали, никого не обижали.
Мазанхан. Это правильно. Но теперь надо опять кино доставать. Ходжигорхан совсем сердится. Говорит: «Где же мои младшие сыновья? Почему они мне кино не привезли? Они, наверно, не уважают своего отца!»
Первый из братьев. Горе нам!
Второй из братьев. Горе, большое горе нам!
Третий из братьев. Очень большое горе нам!
Мазанхан. И горе нам, и позор нам! Но мы не можем отступить назад, потому что если мы отступим, то позор будет всему нашему роду.
Братья (хором). Не можем!
Мазанхан. Как будем дальше поступать, дорогие мои?
Братья переглядываются. Кидают «кости». Решают, кому из них говорить на этот раз.
Первый из братьев. Надо этой Тарантине голову отрезать. Тогда и фильма не будет. Кто нам тогда скажет: «Почему не привезли?» Нет Тарантины, нет фильма, нет позора!
Первый из братьев. Если голову, то по телевизору сразу покажут. Надежно.
Мазанхан (после длительных размышлений). Хорошая мысль, но давайте еще будем думать. Недолго. Один день. Вы где спали?
Первый из братьев. Мы дом тут купили. За четыре камешка. Там спим. У пруда.
Мазанхан. Это хорошо. Перед сном я хочу рассказать всем вам одну степную притчу. Мне ее рассказал дедушка Номто, когда я хотел факиром стать и напился бензину. Дедушке Номто рассказал эту притчу его дедушка, а его дедушке — его прадедушка, а его прадедушке — говорящий ослик. У одного шамана был один нерадивый ученик. Когда все медитировали — он засыпал, когда все пели заклинания — он терял голос, когда все желали знаний — он желал кушать. Однажды шаман потерял терпение, и он ударил своей бамбуковой палкой по голове ученику. И все изменилось. Когда все спали — он медитировал, когда все молчали — он пел заклинания, когда все кушали — он мучил вопросами. Наконец шаман устал и опять сильно ударил своей бамбуковой палкой ученика по голове. И опять все изменилось. Тогда шаман возблагодарил Великого Степного Духа за преподанную ему мудрость и лупил ученика перед медитаций и после нее, перед пением заклинаний и после них, перед едой и после нее. И так, пока ученик не изменил «точку сборки». Причем у него это произошло гораздо раньше, чем у остальных учеников. Остальные умерли просто от старости.
Заброшенная бензоколонка на окраине Лос-Анджелеса. Ночь
