Пригнувшись, они вместе вошли в башню. Внутри она формой своей напоминала полый цилиндр. Поперек потолка тянулся ряд светящихся шайб. Они «сидели» на сходящихся блоках, привлекших внимание Рене.
Дверь закрылась. Дневной свет исчез, и только мягкий белый свет от круглых шайб освещал теперь помещение. Потом пол под их ногами пошел вниз. Длилось это секунд десять. Друзья, в общем-то ожидавшие нечто подобное, все-таки были поражены. Особенно Рене.
— Знаешь, если говорить по-честному, — начал он, — я сыт этим по горло. Не выдержу больше здесь. Эта башня — подъемная клеть! И этот воздух, и этот свет! Я словно оглушен.
— Неужели тебе так плохо? — спросил Ал. — Мне тоже не больно-то весело. Но я пытаюсь вытерпеть все до конца. Если хочешь, Рене, оставь меня одного. Отключайся, и дело с концом. Я пойду дальше один.
Рене, воплощение отчаяния, сидел на поперечной балке. Не поднимая глаз, покачал головой.
Ал продолжал:
— Если не хочешь оставить меня, уменьши просто-напросто остроту восприятия! В этот раз ведь нет никаких правил и кодекс чести не действует. Никто тебя укорять не станет.
— Замолчи, Ал, — попросил Рене.
Долгое время оба они молчали. Потом Рене вдруг поднялся и указал на появившуюся в углу помещения — лестницу.
— Пойдешь первым? — спросил он
Здесь, в самом низу, они опять оказались в замкнутом помещении — для них сместились не только пространственные, но и временные отношения. Когда Ал посмотрел на часы, он убедился, что внизу они находятся какие-то двадцать минут, а казалось, будто прошло полдня.
— Они кажутся мне тверже… эта штука как будто не дрожит больше и не колышется. А по-твоему?
— Да.
Рене успокоился Огляделся… и вздрогнул.
Ал тоже увидел это. Кубики, из которых состояли стены, начали перемещаться. Целый ряд кубиков продвинулся сквозь другой.
— Вон там! — вскрикнул Рене.
Рядом с ними кубики тоже пришли в движение. Они изменили положение стен, выровняли пол, создали ровный потолок. Получилось маленькое помещение в форме пустого куба. Ал и Рене стояли посреди этого куба, а со всех сторон на них смотрели тысячи безжалостных, идеально круглых, светящихся «глаз» — кубики превратились в некоторое подобие игральных костей.
Позднее, когда состояние паники миновало, они обследовали свою тюрьму. Ощупав стены, постучав по ним и прислушавшись к издаваемому ими звуку, друзья поняли, что делать больше нечего. Сели на пол и стали ждать…
Ждали они семь недель.
Конечно, не все это время они выдержали в своей тюрьме. Периодически один из них отключался, чтобы отдохнуть, но другой оставался на посту. Они показали выдержку, которой сами от себя не ожидали, и не сдались. Иногда они обсуждали, как ускорить ход событий, но всякий раз приходили к мнению, что остается им одно: ждать.
В начале восьмой недели что-то наконец произошло. Они так удивились, что поначалу не поверили своим глазам и ушам. Сначала задвигалась одна стена: она уплыла горизонтально влево, причем принципиально ничего не изменилось — квадраты, появившиеся справа, выглядели точно так же, как и те, что уплыли налево. Но затем там появился проем высотой в метр, и к их ногам подъехал кубик такого же роста.
— Я — ваш защитник, — сказал кубик.
Ал и Рене просто остолбенели, не в силах произнести ни звука.
— Я — ваш защитник, — прозвучало вторично на нормальном человеческом языке, с каким-то непонятным оттенком, правда. Рене позднее объяснил, в чем дело: звуковые колебания исходили не от одной мембраны, а от шестидесяти четырех. Кубик стоял тан, что обнажились все шестьдесят четыре его составные части, и у каждой было по вибратору, и каждый вибратор в такт произносил те же слова.
Снова прозвучал этот голос, и в нем слышалось даже нечто человеческое, похожее на неуверенность.
— Разве это неправильное слово: «защитник»?
— Ты посол? — спросил Ал. — Тебя послали установить с нами отношения?
— Извини, — ответил кубик — Я понимаю пока не все, что вы говорите. Кто такой посол? Никто не хочет вступать с вами в отношения. Я — защитник…
Ал посмотрел на Рене и развел руками. Потом спросил:
— Что значит «защитник»? Мы здесь не перед судом.
— Но скоро предстанете перед судом, — подал голос кубик. — А я должен вас защищать.
— Почему это нас будут судить? — спросил Рене.
Мембранный голос выразил удивление:
— Но разве вы не для того вернулись, чтобы ответствовать?
— Нет, — сказал Рене, — у нас и в мыслях такого не было.
— Мы думали, что это относится к вашим этическим принципам, провинившийся должен отвечать. Он предстает перед судом и либо осуждается, либо оправдывается. Может быть, мы не во всем разобрались. Но вас будут судить.
— Но за что, собственно? — спросил Ал.
— За ваши преступления, конечно. — Голос кубика снова выразил удивление. — Нарушение общественного порядка, разрушение чужой собственности, нелегальный въезд, применение огнестрельного оружия, контрабанда, бесчинства, нарушение закона о защите против радиоактивного заражения и, главное, нанесение тяжелых увечий в ста двадцати случаях, убийство в сорока двух случаях. Хотя, быть может, убийства были непреднамеренными. Это предстоит выяснить. Добавим еще…
— Стой! — вскричал Рене. — Да это чудовищно! Как вам…
Ал перебил его:
— Рене, боюсь, он прав. Все это произошло на их планете. Если судить по земным законам…
Он умолк.
— Вам предоставлено право быть судимыми по вашим собственным законам. Но я предлагаю, господа, побеседовать о предъявленном обвинении.
— Откуда вы знаете наш язык?
— Мы записали и внимательно изучили ваши словесные высказывания, ваши жесты и манеры. По этой причине предварительное заключение и длилось так долго. Полагаю, вашим языком мы овладели вполне. К сожалению, обнаружились странные несоответствия в вашем поведении, что нам еще предстоит уточнить.
— Гм. А откуда вам известны наши законы?
— Мы знаем их в недостаточной мере, — ровно столько, сколько выяснилось из ваших разговоров. Если вы хотите воспользоваться правом быть судимыми по вашим законам, вам придется сообщить нам некоторые подробности. Будет проверена их логика — и суд может начинаться.
Ал посмотрел на автомат.
— Кто гарантирует, что мы можем доверять тебе?
— Можете проверить мою схему, — ответил куб.
Часть внешних составных куба выдвинулась вперед, изнутри на их место подвинулись другие. Рене е любопытством наклонился над ними: одни из внутренних составных выглядели иначе, чем внешние. Они были по-другому смонтированы, на боковых плоскостях не было «глаз-очков», мембран или других органов, они были поделены на мельчайшие квадратики, черные и белые.
