что говорило о его звании алхимика, однако Никс никогда прежде его не видела. На вид незнакомец был лет на десять-двадцать моложе настоятельницы; его светло-русые волосы были забраны в хвостик, а ясные карие глаза горели огнем.
Девушка непроизвольно сделала шаг назад, однако настоятельница положила руку ей на плечо, останавливая ее.
– Это алхимик Фрелль хи Млагифор из Тайнохолма в Азантийи. Мой бывший ученик. Ты можешь свободно говорить в его присутствии.
Никс догадалась, что алхимик прибыл в Брайк вместе с королевским легионом. Несмотря на заверения настоятельницы, она не знала, можно ли довериться человеку, который прибыл вместе с теми, кто собирался принести в жертву пойманную летучую мышь.
Алхимик Фрелль приблизился к ней с искренней улыбкой на лице.
– А это, должно быть, та самая чудо-девушка! Выжившая после смертельного яда летучей мыши. И благословенная Матерью Снизу. Которую по приказу короля нам надлежит доставить в Вышний Оплот.
При этих словах кровь схлынула с лица Никс.
– Ч… что? – ошеломленно вымолвила она.
Джейс, потрясенный не меньше ее, повернулся к настоятельнице.
– Вы не должны этого допустить!
– Поверьте, я сделаю все, что в моих силах, чтобы оставить Никс здесь, – повернулась к ним Гайл. – Алхимик Фрелль любезно загодя предупредил меня, чтобы я успела подготовить свои возражения.
Никс мысленно представила себе, как ее заковывают в цепи и бросают в темницу. Возможно, она больше никогда не увидит отца и братьев. Однако даже эта страшная новость померкла перед тем, что должно было вот-вот свершиться.
– Я… я должна вам кое-что сказать, – прошептала девушка, внезапно поймав себя на том, что ей трудно дышать. Виновато оглянувшись на Джейса, она полностью сосредоточилась на добром, но твердом лице Гайл. – Я кое-что утаила от всех вас.
– К чему это относится? – спросила настоятельница.
– К павшей луне.
Кто-то испуганно ахнул – и не глава школы, а загадочный алхимик.
– Что ты знаешь об этом? – шагнул он к Никс.
У той не было ответа на этот вопрос.
«Всё и ничего».
Девушка подробно рассказала обо всем, что происходило во время этих странных посещений, о кошмарных снах, о пугающих видениях – действие которых разворачивалось как в прошлом, так и на какой-то уединенной горной вершине.
– По-моему, в болотах меня спасла летучая мышь Мирра, воспитала меня, как свое дитя, вместе с другим детенышем, который меня навещал.
Джейс в ужасе отшатнулся от нее.
Никс шмыгнула носом, прогоняя слезы.
Алхимик склонился к настоятельнице, что-то шепча ей на ухо.
– Вы ведь не думаете, что это может быть тот самый ребенок. Дочь Грейлина…
– Не сейчас, Фрелль, – подняла руку Гайл, останавливая его. – Эти предположения могут подождать. Но сейчас стало, как никогда, ясно, что нам ни в коем случае нельзя допустить, чтобы эта девочка оказалась в руках короля. Этого не должно случиться.
Выпрямившись, алхимик кивнул.
– Судя по ее рассказу, летучие мыши почувствовали, что их молоко погубило девочку, лишило ее зрения, и потому вернули ее людям.
– Что говорит о разуме, многократно превосходящем все то, что мы предполагали. – Настоятельница помолчала, обдумывая это, затем заговорила снова: – Возможно ли, что двунеделье назад летучие мыши отравили девушку сознательно? Пробудили ее заново – вернули зрение и наделили познаниями, чтобы она передала предостережение остальному миру? Можем ли мы предположить, что эти крылатые создания обладают подобным рассудком и сообразительностью?
Алхимик задумчиво почесал подбородок.
– Получив ваше послание, я перечитал несколько рукописей, чтобы лучше понять яд, воздействовавший на девушку. «Полный анатомикон» Жюстома, «Историю животных» Лейкрайта. Даже частенько поносимые «Диалоги о биологических вариациях» Фаллона Клашанского. Нам известно, что другие летучие мыши, как, например, слепой плодокрыл, обитающий в тенистой глуши Приоблачья, ориентируются с помощью своих почти неслышимых криков. Несомненно, летучая мышь Мирра также должна уметь воспринимать окружающий мир таким образом. Некоторые алхимики полагают, что этот исполин тоже использует для общения со своими сородичами высокий писк, подобно тому, как общаются между собой пчелы и муравьи. Возможно, гигантские летучие мыши даже обладают разумом.
– Целое больше суммы составляющих его частей, – заметила Гайл.
Фрелл кивнул.
– В своих «Диалогах» Фаллон доходит до предположения о том, что знания, накопленные летучими мышами, уходят в прошлое на много поколений, глубже, чем история человечества. Нам также известно, что другие виды летучих мышей, особенно те, которые обитают на западных окраинах Венца, предпочитают ночную тьму, словно привязывая свое поведение к периодам луны. Если это так, наши миррские летучие мыши также должны быть чувствительны к изменениям луны.
В то время как для Никс все эти рассуждения оставались непонятными, настоятельница Гайл внимательно слушала своего бывшего ученика.
– Фрелль, ты хочешь сказать, что летучие мыши каким-то образом почувствовали то, что показали твои исследования?
– На протяжении столетий луна увеличивалась, – кивнул алхимик, – а теперь это происходит значительно быстрее.
Никс мысленно снова вернулась на вершину про`клятой горы, увидела объятую пламенем луну, которая разбухала, обрушиваясь на Урт.
– Павшая луна… – прошептала она.
– Возможно, именно это пытались показать тебе летучие мыши, – повернулся к ней Фрелль, – на своем языке предупредить тебя.
Никс почувствовала, что объяснения алхимика не дали ответа на все вопросы. Видение на вершине горы было чересчур подробным. Даже сейчас в голове у девушки звучали отголоски криков. Она вспомнила имя, сорвавшееся с ее собственных уст. Баашалийя. Тем не менее Никс на время отставила в сторону все эти загадки и обратилась к вопросу, терзавшему ее с того самого памятного дня, наполненного кошмарами.
– Почему именно я? – спросила она, оглянувшись на Джейса и снова повернувшись к двум ученым. – Почему именно меня донимают эти крики?
– По-моему, это очевидно, – пожал плечами Фрелль.
Никс нахмурилась. «Только не мне».
– Первые шесть месяцев своей жизни ты провела среди летучих мышей, – объяснил алхимик. – Твой рассудок, тогда еще не полностью сформировавшийся, оставался податливой мягкой глиной. Твой мозг развивался среди постоянных беззвучных криков летучих мышей. Под таким непрерывным воздействием твое сознание необратимо изменилось, подобно тому, как искривляется от ветра ствол дерева.
Девушка снова оглянулась на Джейса, выпучившего глаза от страха.
«Он боится меня».
– Я полагаю, – продолжал Фрелль, – что ты каким-то краем приобщилась к великому разуму, окружающему нас. И хотя ты выросла и вступила на другой путь, твое сознание по-прежнему остается настроено на образы, навсегда запечатлевшиеся у тебя в голове.
Никс поежилась. Ей хотелось возразить алхимику, однако она вспомнила те мгновения, когда видела себя со стороны, глазами своего потерянного брата.
– Если предположения алхимика Фрелля верны, – заговорила Гайл, – тогда можно заключить, что твое недавнее отравление пробудило в тебе не только зрение. У тебя открылись внутренние глаза, остававшиеся закрытыми с тех самых пор, как тебя оставили на болоте.
Никс сглотнула комок в горле, чувствуя, как в желудке бурлит что-то тошнотворно горячее.
«В таком случае кто я?»
Судя по всему, почувствовав ее отчаяние, Джейс, переборов свои страхи, шагнул к ней.
– Никс, разве ты это хотела сообщить настоятельнице?
Девушка вздрогнула, спохватившись, что начисто забыла цель своего визита.
– Нет! – выпалила она, поворачиваясь к Гайл. – Мой
