гигантская машина, остановить которую было невозможно. Следом за рыцарями, низко опустив голову, шло здоровенное косматое животное, увенчанное горбом. Его вел за кожаную узду идущий рядом высокий мужчина.
– Кажется, это твой брат, да? – спросил у Никс стоящий рядом Джейс.
Та сглотнула подступивший к горлу клубок.
– И Ворчун!
Ремни упряжи глубоко впивались в кожу буйвола. Он тащил за собой телегу, подпрыгивающую на каменных ступенях на обитых железом колесах. На телеге стояла высокая клетка, накрытая шкурами.
Никс живо представила себе раненую летучую мышь в клетке. Она готова была поклясться, что слышит ее слабый стон, полный отчаяния. А может быть, этот стон поднимался из ее памяти. Девушка потерла ухо о плечо, стараясь унять зуд в голове.
При виде клетки толпа вокруг зашепталась. Одни голоса выражали восхищение, в других звучал страх. Кое-кто целовал кончики пальцев и трогал себя за мочку уха, отгоняя злые силы. Некоторые с сочувствием смотрели на Никс.
Никто не догадывался, что таится у нее в сердце.
Какое-то время назад девушка еще тешила себя надеждами освободить летучую мышь, вернуть давний долг. Но теперь она вынуждена была признать тщетность фантазий глупой девчонки, убедившей себя в том, что ей по плечу подобный решительный поступок. Теперь Никс оставалось только, смиряясь с поражением, взирать на длинную вереницу рыцарей, готовых окружить девятую террасу. Лишь горстке людей будет позволено подняться на вершину вместе с клеткой – и уж конечно же, не какой-то ученице.
Один раз Никс уже побывала на девятой террасе без разрешения и навлекла тем самым много бед. Она не смела поступить так еще раз – только не после тех усилий, которые предприняла настоятельница, чтобы получить для нее место среди девятилеток. Даже ее ближайшие родственники участвовали в предстоящем жертвоприношении. Ну как можно перечить им какими-то необдуманными действиями?
– Какая же я дура! – прошептала Никс.
Джейс озабоченно посмотрел на нее, но она лишь махнула рукой.
Телега выкатилась на четвертую террасу. Следом за ней шли двое. Один был в сверкающих доспехах, но шлем держал в руке, открывая сияющую алую макушку – свидетельство его принадлежности к Вирлианской гвардии. Рыцарь был на голову выше своего спутника, худого смуглого юноши, кутающегося в зеленый охотничий плащ, с перекинутым через плечо луком. По его почетному месту в конце шествия Никс предположила, что именно этот молодой охотник подстрелил летучую мышь.
При виде его у нее в груди вскипела ярость.
Следом за этой парой шли еще два десятка закаленных в боях гвардейцев.
Монашка слева от Никс повернулась к своему соседу иеромонаху.
– Я слышала, королевское войско собирается наконец навсегда избавить нас от нашествий этих демонов. Проложить дорогу до самых вулканических склонов Кулака, где плодятся и размножаются эти твари.
– Я слышал то же самое, – кивнул иеромонах.
Никс крепче стиснула перила. Она представила себе крылатых существ, падающих с неба в болота и топи. Ее взор затянула кровавая пелена мечей и боевых топоров, безжалостно кромсающих поверженные тела.
– Горену давно уже пора было предпринять такую охоту, – добавила монашка, указывая вниз.
Посмотрев в ту сторону, Никс увидела последних двух человек, замыкающих шествие позади краснолицых гвардейцев. Приветливо махая толпе, верховный градоначальник Фискура пыхтя поднимался на вершину. Его раскрасневшееся круглое лицо блестело от пота. Рядом с ним шла фигура, которую Никс надеялась никогда больше не видеть, – Кайнджел, сестра-двойняшка Бэрда.
Почувствовав, как у нее задрожали ноги, Никс крепче ухватилась за перила балкона. Вид Кайнджел пробудил в ней чувство вины и тревогу. Отчасти Бэрд погиб из-за ее, Никс, трусости. Она бежала туда, где не имела права находиться, заманив следом за собой своего одноклассника навстречу его погибели.
И вот сейчас снова должна была пролиться кровь.
Девушка мысленно представила себе предстоящую бойню.
«И все эти страдания и кровь по моей вине…»
Никс отшатнулась от перил, едва держась на ногах, вне себя от отчаяния.
– Никс? – с тревогой шагнул к ней Джейс.
– Уведи меня отсюда! – повернулась к нему она.
Обвив ее рукой, Джейс помог ей оторваться от перил и буквально понес на руках сквозь толпу к дверям. Ее поспешный уход не остался незамеченным, особенно учитывая то, как она висела на руках Джейса.
Вслед ей донеслись голоса:
– …Вскоре бедная девочка будет отомщена…
– …Ее страдания подпитают пламя, в котором будет корчиться это чудовище…
– …Несомненно, Матерь Снизу дважды благословила ее…
Никс бежала от этих голосов, от ненужного сострадания. Стыд придал ей новые силы. Высвободившись из рук Джейса, она поспешила по узким коридорам мимо классов. Джейс следовал за ней, но Никс хотелось бежать от всех. Она не заслужила его дружбу.
«Я только обреку тебя на погибель – и тебя тоже».
Добравшись до своих покоев, Никс ввалилась внутрь. Она попыталась захлопнуть дверь перед Джейсом, однако тот не допустил этого и протиснулся следом за ней.
Выпучив глаза, учащенно дыша, парень дал выход своей тревоге.
– Никс, что стряслось? Тебе опять стало плохо? Может быть, мне позвать физика Ойрика?
Девушка обернулась к нему, готовая выставить его за дверь, но вместо этого упала в его объятия. Прижавшись лицом к его груди, она ощутила горечь извести и терпкий запах пота, стараясь обрести утешение, успокоить бешено колотящееся сердце. Ее сотрясли рыдания. У нее не было слов, чтобы выразить свое горе и чувство вины.
Она почувствовала, как вокруг нее смыкается мрак.
Откуда-то далеко до нее донесся голос Джейса:
– Это еще что за шум?
Только тут за гулким стуком собственного сердца Никс услышала пронзительное завывание. Подняв взгляд к потолку, она увидела под балками перекрытий два маленьких красных глаза, яростно горящих в полумраке. Горький плач ее потерянного брата наполнил ей голову, вибрируя в ушах, в черепной коробке, огнем разливаясь по мозгу.
Окружающий мир подернулся рябью, исчезая.
– Держи меня! – ахнув, схватилась за Джейса Никс.
И ее не стало.
* * *
Она стоит среди языков пламени. В горящей клетке бьется и извивается темный силуэт. Ветер и дым разносят боль. У нее на глазах деревянные прутья превращаются в уголь. Плоть – в пепел. Кости – в золу. Огонь взметается выше, поднимая ее вверх. Она превращается в горящий уголек, парящий в воздухе, поднимающийся кругами к небу, к серым тучам.
Поднявшись достаточно высоко, она замечает на горизонте надвигающуюся грозу: черные тучи громоздятся все выше и выше, наполняясь мрачной энергией. Гроза переваливает через горы вдалеке и выплескивается в долину. Но грозовой фронт не несет раскаты грома – только яростные завывания. Сплошной мрак разрывается на тысячу крыльев, несущихся к ней.
Нет, не к ней.
Окутанная дымом обугленной плоти, она взирает вниз со своей высоты.
Под ней раскинулась школа, тихая, спокойная, не ведающая о неудержимой буре, которая вот-вот захлестнет ее. Она хочет крикнуть, предупредить тех, кто внизу, однако с ее уст срываются лишь крики тысячи летучих мышей.
* * *
Вздрогнув, Никс вернулась в свое тело, по-прежнему прильнувшее
