class="p1">Натали быстро глянула на экран.
– Нет сигнала, – шепнула она.
Чез оставил банку в дверной щели, и они все потихоньку двинулись дальше – с крыльца, по дорожке…
– Вам не кажется… что мы как будто идём сквозь полосы тумана? – спросила Эмма. – Только это не туман, а эмоции. Надежда, страх, надежда, страх… и запах то слабее, то сильнее.
– Да! – ответила Натали.
– Я думал, я один это чувствую, – заявил Финн. – Я думал, что с ума схожу!
– Ш-ш, – сказал Чез, приложив палец к губам.
Они достигли конца дорожки и выглянули из-за высокого вылинявшего забора. По улице, сбившийсь в кучки, ходили люди.
– Это… миссис Чилдерс? – шёпотом спросила Эмма.
Седая женщина – их добродушная разговорчивая соседка, которую Эмма помнила с раннего детства, – прошла мимо, даже не взглянув на детей. Хотя, возможно, это всё-таки была не она – её лицо сплошь покрывали морщины и складки, как будто она постоянно хмурилась и щурилась. А ещё она была гораздо тоньше. И в оранжево-синей блузке – таких же оттенков, как куртки у парней, которых они видели в прошлый раз.
«В старшей школе поменялись официальные цвета и никто мне не сказал?» – задумалась Эмма.
Миссис Чилдерс, которую они знали, интересовалась цветами школьных спортивных команд не больше, чем она.
Насколько отличались от них люди в этом мире?
– Я думаю, никто нас здесь не узнает, – шепнул Чез. – Если кто-то и помнит нас, то совсем маленькими, а с тех пор мы изменились.
– Кроме Натали, – сказал Финн.
Натали натянула на голову капюшон, спрятав под ним волосы и верхнюю часть лица.
– Пожалуй, нам лучше не стоять перед этим домом, – сказала она. – Просто на всякий случай.
Даже не задумавшись, в какую сторону идти, они развернулись и зашагали вслед за миссис Чилдерс и остальными. Люди вокруг молчали. Многие, как и миссис Чилдерс, были одеты в оранжевое и синее, но мрачное выражение лиц наводило на мысль, что они идут скорее на похороны, чем на спортивные соревнования.
«В этой толпе есть хоть один человек, которому не страшно?» – подумала Эмма.
Даже самые маленькие дети – тоже в основном одетые в синее и оранжевое – робко прижимались к родителям. Один малыш всерьёз дрожал от ужаса. «Нет, теперь они все как будто злятся… а теперь им снова страшно».
Разве можно контролировать чувства сразу стольких людей? Или это делалось с помощью запаха?
«Но кто это придумал? И зачем?»
– На том столбе на углу какое-то объявление, – негромко произнёс Чез. – Я пока не вижу… – Он зашагал быстрее, оторвавшись от остальных.
Эмма изо всех сил старалась не отставать. Финн и Натали тоже. Финн почти бежал.
– Это… – начал он, и Эмма зажала брату рот рукой, чтобы он их не выдал.
На плакате было мамино лицо.
«Отлично, – подумала Эмма. – Именно этого мы и хотели. Теперь мы сорвём плакат, побежим обратно, пройдём через туннель – или вращающуюся комнату – и вернёмся к госпоже Моралес. Вот и всё!»
Но было так ужасно видеть любимое мамино лицо, поперёк которого чернели отвратительные слова «ПРЕСТУПНИК СХВАЧЕН»! Несомненно, это была мама – и её имя, Кейт Грейстоун, стояло прямо под фотографией, с подписью «Враг народа». Но эту фотографию Эмма никогда раньше не видела. Наверное, её сделали сразу после ареста. Ну или мамину внешность нарочно изменили. Все черты казались наглыми и уродливыми. Надежда превратилась в издёвку.
Эта женщина по-прежнему походила на маму, но одновременно – и на преступницу. На врага.
Эмма опустила глаза и заставила себя дочитать объявление до конца:
ПУБЛИЧНЫЙ СУД
И ВЫНЕСЕНИЕ ПРИГОВОРА
ЯВКА ОБЯЗАТЕЛЬНА
СУББОТА 9 МАЯ
10 ЧАСОВ
ЗАЛ СОВЕТА
Взгляд Эммы упал на предпоследнюю строчку.
– Натали! – шепнула она. – Посмотри на телефон! Который час?
Натали медлила. Тогда Эмма протянула руку, выхватила мобильник у неё из кармана и нажала на кнопку, чтобы оживить экран.
Высветились белые цифры: 9:45.
– Некогда возвращаться к госпоже Моралес! – ахнула Эмма. – Нам нужно спасти маму прямо сейчас!
– Прикройте меня, чтоб никто не видел, – велел Чез и потянулся к объявлению на столбе.
Эмма схватила брата за руку:
– Ты что, не слышал?! У нас нет времени! Объявление уже не нужно!
Хотя Эмма и цеплялась за него, Чез продолжал тянуться к столбу.
– Вот как мы поступим, – сказал он. Его голос звучал обманчиво ровно и спокойно. – Вы с Финном отнесёте объявление госпоже Моралес. Расскажете ей всё. А мы с Натали пойдём спасать маму.
Этот план казался ему ясным и безупречным. Финн и Эмма будут в безопасности. Под защитой взрослых. Возможно, даже полиции.
Сорвав бумагу со столба, Чез повернулся и взглянул на сестру.
Вряд ли бы он сумел оскорбить и обидеть Эмму сильнее, даже если бы сжал кулак и с размаху ударил её по лицу.
– Ты думаешь, что от нас никакого проку, – шёпотом сказала она.
– Вы будете нам помогать! – заверил Чез и протянул сестре объявление. – Просто по-другому. Вы позовёте на помощь госпожу Моралес.
– Нет, – сказал Финн и скрестил руки на груди.
– Согласна, – отозвалась Эмма и приняла такую же позу. – Я тоже говорю «нет». Ты не заставишь нас вернуться, Чез.
Они что, всю неделю брали у Натали уроки обращения со старшими?!
– Разве вы не понимаете… – начал Чез.
Что он собирался им сказать? «Папа погиб в этом ужасном мире. Его убили. Вы хотите, чтобы с нами тоже случилась беда? Мы просто дети; чтó мы можем сделать, чтобы спасти маму? Разве вы не видите, что даже Натали страшно? Она держала телефон наготове, чтобы вызвать службу спасения, пока мы шли по собственному дому, – на тот случай, если кто-то там прятался и мог напасть на нас. А теперь никому и позвонить нельзя. Скорее всего, полицейские здесь плохие люди, раз они арестовали маму»?
– Мы знаем, что нужно помочь маме, – произнесла Эмма. – Разве ты не жалеешь, что не мог спасти папу? – Она всё понимала. И сказала то единственное, что заставило бы Чеза передумать.
– Я… – начал Чез. И посмотрел на объявление, которое держал в руках. Оно казалось ненастоящим. Время истекало. Почему они не придумали что-нибудь вчера ночью, сразу, как только узнали про параллельный мир?! «Потому что мы не хотели верить, что он настоящий». Он ограничился тем, что сказал вслух: – Мы даже не знаем, где этот зал совета!
– Давайте просто пойдём вслед за остальными, – предложила Натали. – «Явка обязательна». – Она указала на объявление.
Чез сунул его в карман ветровки – тёмно-зелёной, которая выглядела неуместно в толпе людей, одетых в оранжевое и синее. По
