земли. Теперь во второй своей жизни это животное предстанет перед всеми живущими на планете Земля в новом для себя облике. Мамонт, который совсем недавно находился в недрах вечной мерзлоты бескрайней тундры, станет всемирным достоянием – экспонатом лучших музеев мира. Отныне миллионы людей смогут увидеть это доисторическое животное наяву. Специалисты и простые люди всех стран мира будут нам вечно благодарны. Господа, давайте выпьем за спасенного нами мамонта.
Все вскочили с мест, потянулись чокаться рюмками. Моримура вышел из-за стола и, подойдя к каждому, поклонился.
– Ура-а-а! – послышались дружные голоса рабочих, залпом осушивших рюмки с саке. Потом снова разлили и выпили. С ответным словом выступил Сычёв, сказавший в завершении своей пространной речи, что выкопанный из мерзлоты мамонт всё-таки принадлежит им, а не какому-то неведомому фонду, и что по поводу раскопок он завтра утром на связи будет докладывать главе администрации Иван Ивановичу Слепцову.
После трёх первых рюмок языки у всех развязались. Попробовав заморские деликатесы, Колотуев принёс закопчённую кастрюлю с варёным мясом.
– Вот поешьте, господа японцы. Это оленина – экологически чистый продукт. До вчерашнего дня этот дикий олень бегал по тундре, а теперь вот ему пришёл…
Колотуев крепко матюгнулся. Соколов перевёл, но японцы, по-видимому, ничего не поняли: их лица остались непроницаемыми.
– Ешьте, господа, не стесняйтесь, мяса всем хватит, и оно у нас без радиации, чистое, так сказать. Мы вообще люди простые…
Не договорив, рукой он вытащил из кастрюли большой кусок мяса и бесцеремонно положил его на тарелку Моримуре. Тот вежливо раскланялся. Тагирян потянулся к сакэ.
– Ничего, мужики, оказывается, сакэ тоже бьёт в голову. Ей-богу, ударило, и очень прилично, между нами говоря. Но наша водка всё равно крепче. Одно слово – водка. Ну что такое сакэ?
Тагирян протяжно произнёс «саке-е-е».
– Какое-то непонятное мне название и совсем незвучное. Вообще-то хрен с ним, с этим названием, правда, товарищи и господа? Главное, чтобы был хороший напиток, экологически чистый продукт. О, ёлки-палки, у меня всё перемешалось: и товарищи, и господа. Ну да ладно, фиг с ним, как-нибудь разберёмся. Правда, мужики? Мы сейчас по-свойски закусим свежим помидорчиком и огурчиком в придачу. Ну, это просто класс!
Он во всю грудь вздохнул и с шумом выпустил пар. Сидевшего рядом Колотуева прошибло перегаром.
– Я хоть вволю тут поем овощи да фрукты эти заморские, – сказал Тагирян, надкусывая помидор. – А то дома купишь полкило, и всё отдай жене и детям. Им нужней. А здесь, ешь не хочу, просто класс, мужики! Молодцы, господа японцы! Вот те крест, молодцы.
На другом конце стола Пётр Сычев рассказывал какой-то забавный случай из своей охотничьей жизни, Колотуев покатывался со смеху. До Тагиряна только долетело слово «песец», и он сразу насторожился. Жевать перестал и на мгновение замер, будто собирался скрадывать дикого зверя.
– Об этом мамонте я теперь знаю всё, – после очередной рюмки сказал улыбающийся Моримура. – Данные этого доисторического животного сканированы в мой компьютер. Сейчас вы сами всё увидите.
На экране компьютера появился мамонт. Не мигая, он смотрел прямо на них. От его взгляда хотелось отвести глаза в сторону. Он словно спрашивал: «А чем вы здесь занимаетесь, господа хорошие?» Ответить ему было нечего, и от чувства какой-то вины на душе у всех стало нехорошо. Картинка несколько секунд постояла на экране и сменилась другой. Мамонт теперь никого не упрекал, не корил в чем-то недозволенном: он стоял к ним задом.
– Хорош, ничего не скажешь! – усмехнулся Тагирян. – Его уже мочить пора. Петька, неси ружьё, сейчас постреляем.
Всё тело мамонта Моримура разбил на квадраты, которые поочередно стал закрывать зелёной штриховкой. При этом на экране компьютера рядом с мамонтом появлялись какие-то цифры. Потом на экране показалась одна голова с поцарапанными бивнями. Следом за ней все увидели огромную ногу. Картинки закрылись, замелькали цифры. Они складывались в колонки и, в конце концов, остановились, вышла длинная таблица.
– Здесь приведены все параметры нашего мамонта, рассчитанные компьютером, – продолжал Моримура. – Масса этого исполина около трёх тысяч ста килограммов, высота в холке в районе трёх метров, длина хобота…
Переводчик несколько раз запутался в цифрах, но Моримура, не обращая внимания на его запинки, продолжал:
– Скелет не повреждён, тело покрыто волосяным покровом. На одном квадратном сантиметре кожи находится двадцать шесть волос. Длина остевых волос составляет сто восемьдесят, двести сорок миллиметров, а на груди, плечах и шее достигает трехсот семидесяти. Их цвет варьирует от рыжевато-бурой до густо-коричневой с золотистым отливом. Толщина шкуры на холке – двадцать пять сантиметров, подкожного жира – семь. У мамонта есть старый шрам на задней ноге. Рана была довольно глубокой, но затронула только мягкие ткани, поэтому животное пострадало несильно. Сердце мамонта не бьется. Кровообращение отсутствует. В желудке…
– Всё это херня, – не выдержав, выкрикнул изрядно выпивший Егор Колотуев, – что нам его желудок? Давай лучше наливай. Надо обмыть это мероприятие. Тащи сюда мамонта, пусть сядет с нами за стол, вместе выпьем.
Колотуеву налили, и он сразу успокоился. За столом между тем началась разборка. Сычёв стал выяснять отношения с Тагиряном. Тот выскочил из-за стола и тут же прибежал с топором.
– Я тебе сейчас покажу… – размахивая топором, ругался Санька. – Что мне твой Слепцов, я сам себе начальник. У нас тут нет теперь начальников, ты для меня тоже никто. Тоже мне начальник нашёлся, – бубнил он себе под нос.
Топор у Тагиряна отобрали и быстро привели в чувство. После этого он насупился и, сев на прежнее место, понуро смотрел в стол. На топоре Моримура увидел овальное клеймо. Оно показалось ему знакомым. Где-то он его видел, а где – вспомнить не мог.
«Очень странно, – подумал он в ту минуту, – овальное клеймо с серпом и молотом и надпись, всё очень знакомо».
– Это наш советский мамонт, теперь, можно сказать, российский, точнее, колымский, – закурив, стал разглагольствовать Егор Колотуев. – Такие вот животные, господа, водились в наших краях. На Колыме не только зэки сидели, а ещё жили мамонты. А сейчас здесь живём мы – настоящие сибиряки. Вот, как я, например, или Петька. Ну и так далее. Я думаю, вы всё поняли.
Кулаком он ткнул себя в грудь и, удовлетворённо задрав голову вверх, выпустил изо рта дым от сигареты.
– Вот от того, что наши далёкие предки охотились на мамонтов в этих бескрайних степях, мы такие здоровые. Они их всех перебили, а нам из-за них теперь приходится заниматься раскопками. У вас в Японии таких животных не было. Они все здесь только водились.
– Не спорю, господин Колотуев, что этот мамонт найден
