Наконец краеведческий пыл Сереги иссякает, и мы в молчании плывем мимо пустынных островов. Пару раз навстречу попадаются моторки да изредка мелькают крыши домиков. Однажды навстречу проползла груженная лесом баржа. Про холод Серега не соврал — несмотря на солнышко, речной ветер пробирает до костей сквозь все слои мембраны и из чего там еще шьют теперь спортивную одежду; затягивающиеся манжеты и клапаны не помогают. Когда мне кажется, что мы покинули пределы обитаемой вселенной и направляемся, наверно, но следам какой-нибудь затерянной арктической экспедиции, Серега указывает на спрятанный в кустах деревянный причал:
— Вот досюда рейсовый теплоход дважды в день ходит. А дальше все, только своим ходом. Три часа — и достигнем границы моего участка.
— Но мы же раньше остановимся где-нибудь?
— А то! Выберем островок посуше…
Серегино «посуше» означает, что в болото на берегу проваливаешься не по пояс, а всего-то по щиколотку. Но все равно ужасно приятно размять затекшие ноги, да и чай в термосе заварен на славу. Вот только откуда этот низкий глубокий гул?
— Серега, тут что, трубы остались от завода какого-нибудь?
— Трубы? Да ты чо! Это ветер в ивах шумит. С непривычки многих подмораживает, а местные уже и внимания не обращают.
Пожалуй, пока мотор молчит, стоит обсудить и серьезные вопросы:
— А кто у них за главного там, у этих автономщиков?
— Товарищ Кедров. Серьезный мужик, как говорится, себе на уме. Крут, однако берега не путает. Прогнуть его не прогнешь, но договориться можно.
— А он нас впустит вообще? Разрешит поболтать с пацаном? Вот так, без ордера…
Сам понимаю, что мои слова звучат глупо. В этой глуши документы с любыми печатями имеют значение разве что как хреновая замена туалетной бумаги.
— Я ему скажу пару слов, и впустит как миленький, — лукаво улыбается Серега. — Это ж название только такое гордое — автономщики. Если бы они в самом деле ушкуи и карбасы без единого гвоздя умели мастерить, как мои прадеды-поморы… На моторках ходят, то есть топливо нужно постоянно. А нефтяных скважин нам на Севера не завезли. Так что берут автономщики горючку на одной тут нефтебазе… ну как берут… У нас говорят — дешева рыба на чужом блюде. В общем, можно там дело о хищении возбудить, а можно и с пониманием, как говорится, отнестись — надо же людям где-то брать бензин и соляру. Если и они нам навстречу пойдут, в свою очередь… Короче, не парься, разговор с пацаном я тебе выторгую. Правда, увезти его с собой только с разрешения отца можно — он же несовершеннолетний. Ну да посмотрим, как пойдет. Только вот что еще. Места тут, сам понимаешь… На вот, возьми. Пользоваться умеешь?
Серега достает из сумки пистолет Макарова и протягивает мне рукоятью вперед.
— Да кто ж Макара не знает…
Один из бонусов для волонтера полиции — бесплатный и неограниченный доступ к тиру, и я пользовался им по полной программе — надо же как-то выпускать пар. Освоил все популярные модели пистолетов и автоматов. Даже из антикварного маузера как-то довелось пострелять.
— Ладно, поехали, — говорит Серега. — Нам бы обернуться, чтобы к ночи дома быть…
К следующему, последнему привалу убеждаю себя, что козыри, которые есть у напарника в рукаве, лучше бы знать, и рассказываю Сереге про свой Дар. Конечно, не хочется раскрывать свои карты без крайней необходимости. А тут вроде и нет этой крайней, всего делов-то — поговорить с одним пацаном. Но мало ли как оно пойдет.
— Вот это круть! Ты прям настоящий детектив, Саня. А мне дурацкий Дар вышел, ты прикинь, — оттопыренные уши Лехи опять наливаются краской.
— Расскажешь?
— Да могу и показать, если не обидишься. Все равно в дороге делать нечего. Он безвредный, многим даже нравится. Ребята просят иногда на них навести, когда задалбываются в край… расслабляет здорово, говорят.
Отчаливаем. Серега корчит потешную жуткую рожу и орет:
— Ты-ы-ак, все-ем узбагоиться!
На меня накатывает запредельный покой, тотальная безмятежность. Откидываюсь, замирая в позе, которая могла бы быть неудобной — но только не сейчас. Сейчас все просто прекрасно. Даже ради спасения собственной жизни я не мог бы шевельнуть рукой или ногой, но это меня ни капельки не беспокоит. Вообще ничего не беспокоит…
Отхожу минут через двадцать. Чувствую себя отдохнувшим, словно не было раннего подъема и долгих часов пути в тесном катере.
— Неплохо! Как тебе такое досталось?
— Да у нас шестнадцатого футбольный матч был, вот меня и бросили на усиление участка. Ну уж там как водится… Прикинь — целый обезьянник бухих возбужденных парней. Я орал всю ночь: «Узбагоились все!», аж голос сорвал. Ну и вот…
— И чего ты с таким Даром в участковых прозябаешь? Тебе в спецназ надо!
— Да это же только с близкого расстояния работает, вплотную прям. Метров на пять бьет, не больше. В бою если ты к противнику настолько близко, уже и без всякого Дара победить можно. Зато могу цели выбирать — не на всех, а только на кого захочу насылать спокойствие. Ладно, поразвлекались, и будет. Через час на месте окажемся…
Глава 9
На автономе. Часть 2
Подспудно я ожидал, что поселение автономщиков обнесено деревянным частоколом — и хорошо если он не украшен ехидно ухмыляющимися человеческими черепами. А увидел совершенно прозаический, от души усиленный колючей проволокой бетонный забор — такой же, как вокруг любой военной части. Ну да, Серега упоминал, что здесь и была военная часть.
Подплываем, не гася мотора. На песчаной отмели, где причален с десяток разномастных катеров и лодок, нас уже встречают. Крепкий жилистый мужчина в камуфле, стриженный под ежик, смотрит на нас, скрестив руки на груди. Пока мы с Серегой высаживаемся и затаскиваем катер на берег, он не шевелится — ни один мускул не двигается на обветренном лице. За плечами у него висит карабин.
— Здрасьте! Я Сергей Шмелев, участковый ваш, — по неловким жестам Сереги вижу, что он колеблется, не протянуть ли руку для пожатия, и решает в итоге не протягивать. — Не сочтите за труд, позовите товарища Кедрова. Разговор есть.
— Кедрова здесь больше нет, — медленно, словно взвешивая каждое слово, отвечает встречающий. — Так карта легла, что разошлись наши пути-дорожки. Ты по какому вопросу, участковый? И кого с собой привез?
— А я вас узнал! Вы товарищ Бубновский, Пал Степаныч! — вместо ответа выпаливает Серега. — А меня вы не помните, наверно? Вы старшим оперуполномоченным у нас в отделении служили, когда я стажировку проходил. Ух, товарищи такое о вас рассказывали! В хорошем смысле, конечно. Вы навроде легенды были.
— Я давно порвал с Системой, — в голосе Бубновского не слышится ни малейшей радости от встречи с бывшим коллегой. — Так чего тебе от нас надо, участковый?
— Да вот, товарищу моему нужно с одним вашим пареньком переговорить. С Костей Нифонтовым. В ходе оперативно-розыскных мероприятий возникла такая необходимость.
— Нифонтов что-то натворил?
— Да нет! Что-то знает, скорее. Показания снять надо.
Бубновский молча смотрит на нас, не меняясь в лице.
— Вам если товарищ Кедров дела передал, вы знаете, как все у нас устроено, — торопливо объясняет Серега. — Вы нам — содействие, как говорится, в разных вопросах, и тогда мы вам тоже… не препятствуем, с нефтебазой там, ну и в целом.
Зря Серега взял просительный тон, и не стоит выкать тому, кто тебе тыкает… Эх, Леха бы на его месте покруче завернул. Но ничего не поделаешь, здесь Серега — официальное лицо, а у меня нет никакого статуса.
Бубновский криво усмехается:
— Раз ты так ставишь вопрос, участковый… Вы можете поговорить с Константином, но только в моем присутствии.
Тут уж я вмешиваюсь, наплевав на свой невнятный правовой статус — корочек здесь явно ни с кого не требуют:
— Нифонтов несовершеннолетний, следовательно, беседовать с ним мы имеем право только в присутствии его родителей или опекунов. Участие прочих лиц законом не предусмотрено. Отец мальчика здесь, на острове?
