Путники обошли еще несколько входов в соседние здания: один был закрыт, двое были завалены всяким барахлом, несколько домов обрушились от старости, а еще в одном нестерпимо воняло падалью. Наконец, они нашли подходящее убежище. Чуть приоткрытая металлическая дверь, неподвижная на намертво проржавевших петлях, отделяла прохладный полумрак внутреннего помещения от зеленого леса снаружи. Пол из цемента, местами треснутого зелеными ростками: природа доберется до любого места. Наемник пропустил своих спутниц вперёд, и последним кое-как прорвался сквозь немого ржавого стражника и, выругавшись сквозь зубы, огляделся.
Темное серое помещение пустовало, только лежачие шкафы, похожие на прозрачные гробы, теснились в беспорядочном строе. Тусклый свет проникал сквозь узкие окошки-щели под самым потолком, освещая еще несколько входов, ведущих в этот зал. Мурка, скинув поклажу, подошла к одному шкафу:
- Помогите подпереть двери.
Брест, сбросив с плеча мешок, кивнул служанке, мол, подключайся, и поспешил на помощь Прежней. Он с усилием уперся и, грозно раздувая ноздри, пядь за пядью пододвинул шкаф к одной из дверей. Рядом пыхтели девки, тягая похожий «гроб». Когда путники закончили волочить тяжелый груз по всему залу, все входы были плотно загорожены. Милка и Катерина стояли с пунцовыми лицами и тяжело дышали, а Брест, отряхнув руки, даже дыхание не сбил.
- Тяжелые заразы. Что это за штуковины-то? – служанка злобно пнула ближайший шкаф. – И где мы вообще? – она развела руками.
Воровка, усевшись на пол, подложив под себя мешок, вытащила карту и, мельком глянув вокруг, пробурчала:
- Похоже, что здесь раньше был магазин. А это холодильники, - она кивнула на прозрачные «гробы» и продолжила водить носом по карте, силясь разглядеть знаки на бумаге в сумрачном свете.
- И для чего они? – поинтересовался Брест, рассматривая старое оборудование.
- Потом расскажу, не время сейчас, - раздраженно ответила девушка и, стала водить кончиком кинжала по бумаге, что-то бормоча про себя.
- Тут так тихо, - задумчиво протянула Милка, - Как думаешь, здесь еще есть кто-нибудь, акромя нас?
Прежняя пропустила вопрос мимо ушей.
- Мурка? – не унималась служанка.
- Господи боже, Трое и все боги этого мира, вы помолчите или нет? – прошипела Мурка.
- Эй, полегче, девочка, - нахмурился наемник.
- Полегче? – подняла бровь Прежняя, - Боюсь, вы не ведаете, в какое дерьмище мы влезли на этот раз. Повезет, если вообще выберемся отсюда хотя бы живыми. Я уже молчу про целостность.
- Дык просвети нас, - оскалился Брест, - Чай, если будем ведать, куда нас занесло, толку-то больше выйдет?
Мурка шумно выдохнула и потерла лицо:
- Ты прав, - наконец, кивнула она. – Перво-наперво запомните: мы тут не одни. Сейчас день, так что вся нежить попряталась в темные закоулки.
- Здесь есть нежить? – вздрогнула служанка, припомнив свою последнюю встречу с нечистью на пустом подворье.
- А ты как думаешь? – скривилась Мурка, - Народу померло целый город, а, как положено, похоронены только единицы. Теперь это вотчина вурдалаков и привидов, так что до наступления темноты тут лучше не задерживаться. А то та ночка покажется нам просто колыбельной сказкой. – Она поднялась и прошлась по залу, - И даже не думай про круг, Брест, по глазам твоим вижу, что на него рассчитываешь. Он сможет защитить тебя только от нежити, но тут не только она водится.
- Кто же еще? – хмуро спросил наемник.
Мурка некоторое время помолчала, почесав шею. Она бережно сложила карту – все равно ничего не разглядеть - затем продолжила:
- Одичалые животные и люди, насколько я помню. Правда, от людей одно название осталось: они потомки обезумевших в период беспорядков жителей. Анархия, беспредельщина то бишь, длилась несколько десятилетий, и дети, рождавшиеся в то время, становились не самыми славными ребятами. – Воровка уселась на холодильник и потерла виски. - Может лет двести назад, может больше меня как-то занесло в подобный город, и довелось там встретиться с такими вот одичалыми. На тот момент они уже полностью лишились человеческого облика, разучились говорить, только мычали. Жрали все, что могли поймать - ни мыслей, ни эмоций, только голод и жажда. Что же сейчас с ними сталось, не знаю. Может уже и вымерли, но, судя по нашему везению, я бы поставила на их превращение во что-то пострашнее.
- А животные? Ты говорила про животных? – уточнил Брест.
Наемник хоть и мрачнел с каждой Муркиной фразой, но предпочел знать все про передрягу, в которую они попали на этот раз.
- Животные тоже одичали. – Кивнула девка, - Еды стало мало, и, по сути, домашним питомцам плевать, что жевать, пойманную мышь или теплую человечину – мясо есть мясо. А пожирая падаль, кошки и собаки тоже изменились.
- Как же? – обреченно спросила Милка.
Служанка, уже смирившись со своим положением - хотела приключений? Получила – теперь спокойно реагировала на любую страшилку, сказанную Прежней. В конце концов, они же вырвались из плена фанатиков, а там пострашнее было чем сейчас. Да и пока с нею Брест, бояться не стоит: мужчина обязательно что-нибудь придумает, защитит в случае чего. А пока он верит Прежней, то и ее можно послушать.
Воровка прервала Милкины мысли:
- Вся живность выросла в разы, заматерела. Собаки стали размером с небольшую конягу. Крысы размером со среднего пса, еще слюна всех этих чудовищ сделалась крайне ядовитая: один укус и прости-прощай, мой милый друг.
- Надо полагать, коли питаешься мертвечиной, - хмыкнул наемник, скрестив руки на груди.
- Схватываешь налету, - кивнула Мурка.
Они замолчали. Воровка вспоминала все, что она знала про старые города. Брест глядел в потолок, привалившись к мертвому холодильнику, и что-то прикидывал в уме. Милка, глядя на них, всплеснула руками:
- Мы что же, опять оказались в толстой…
Договорить, она не успела, ее прервал низкий утробный рокот. Брест поднял руку, давая знак всем молчать, и на цыпочках скользнул к двери. За ним тенью прошмыгнули девки и высунули носы наружу.
По земле пробежала легкая дрожь, затем еще и еще. Послышался далекий треск ломаемых деревьев и грохот сыплющихся камней.
- Что это? – шепнула служанка на ухо Прежней.
- Знать не знаю, - округлила глаза та.
Наемник шикнул на обеих. Утробный рокот сменился урчанием и тяжелым глухим рыком. Совсем рядом что-то грохнуло, и с потолка посыпалась пыльная крошка и куски штукатурки. Здание затряслось, по стенам побежали мелкие трещины. Вся троица инстинктивно пригнулась, прикрывая головы.
