солнца. Кто-то устроился за столиком кафе, закапав ноги в прохладный песок, кто-то устало уселся почти у самой кромки воды, кто-то просто неспешно шел вдоль береговой линии. Алое солнце плавно опускалось за горизонт, окрашивая небо и облака невообразимыми цветами до тех пор, пока не утонуло в море, отразившись последней вспышкой в сотнях загипнотизированных глаз. В наступившей тьме, люди еще долго смотрели в задумчивости, на подрагивающие огоньки свечей, которые ленивые официанты выставили на столики. В это мгновение, каждый, ощутив свое одиночество, хотел придвинуться ближе к сидящему рядом, перед тем как окунуться в безумный океан, набирающей обороты ночной жизни.
– Привет. – написал Глеб Алисе
– Добрый вечер.
– Ты еще не вернулась домой?
– Наверное, часа три назад вернулась.
– Чего не написала мне?
– Ты же сказал, что улетаешь? – Алиса поставила штук десять насмешливых смайликов.
– Пожалуй, еще останусь ненадолго. Пошли поужинаем?
– Зайди за мной.
***
Алиса думала об очищении через страдания и молитвы. В тот вечер вспомнились одиночество и скука, порой поглощавшие ее. Теперь все было в прошлом. Мать Индия приняла ее полностью, даровав свободу и долгожданное состояние благости. И это неописуемое наслаждение и пребывание в моменте вне зависимости от обстоятельств, времени суток, зачёркивающее любую надобность в чем-либо. И прямо в эту минуту, находясь в самом простом индийском номере, смеясь как дитя, купаясь в невероятной, густой как молоко энергии, она вспоминала зачем приехала. На самом деле, все складывалось с самого начала ровно так, как и должно было.
«Как я же я была дура, что не замечала! Здравствуй Бог мой! Единый, но разный – вне времени и пространства. Необъятный, ты в сердце моем весь. Спасибо, что ты есть!»
Алиса посмотрела на свое отражение в зеркале. Какое-то мгновение, и по лицу пробежала легкая тень. Алиса вспомнила прошедший день. Вспомнила как шла по песку к одинокому столику и сидящему за ним человеку. В сердце не было ни печали, ни злости, лишь легкое волнение и жалость. Алисе, действительно было жалко сидящего перед ней юношу: худого, слабого, безликого, одинокого. Они о чем-то говорили, он что-то рассказывал, хвастался, просил. Алиса что-то отвечала, молчала, слушала. Потом протянула ему конверт, с двумя тысячами долларов.
– Я прощаю тебя. – сказала она и ушла, оставив Диму одного.
На самом деле, Алиса точно не помнила произнесла ли она эти слова и кому они были адресованы. Возможно, человеку за стоиком, возможно самой себе.
Алиса подумала о Глебе. «Кажется, я ему нравлюсь» – это хорошо – «Он сильный. Он неприлично здоров. Его энергия неиссякаема: идти, бежать, ждать – ему не трудно. Ему ничего не трудно. Переполнен жизнью. От избытка энергии готов бить кулаками в стену. Готов сломать все на пути. Алиса была уверена, что у него постоянно чешутся кулаки. Еще у него бесстрашный, любопытный, въедливый ум. Ему не бывает скучно, или одиноко, ему всегда интересно в мире. Он не верит ни во что: ни в судьбу, ни в гороскопы, ни в знаки. Полагается только на себя. Бросает вызов даже Богу. Гордый. Да, мне нужен именно такой.»
***
Раздался стук в дверь. Алиса открыла, перед ней стоял Глеб, занимая почти весь дверной проем.
– Я хочу танцевать, поехали в Ашвем – сказала Алиса.
Глеб кивнул.
На небе была огромная луна. Наверное, из-за нее все казалось немного потусторонним, в ту ночь. Океан и пляж поблескивали мистическими, синими исками. Все казалось тенями оживших, звероподобных богов. Как-то незаметно, людей вокруг становилось все больше, пока Глеб и Алиса не оказались в танцующей толпе.
Она взяла его за руку и влекла все дальше, в самое сердце безумного шабаша. Люди словно загипнотизированные кобры извивались в мерцающем свете и сизом дыме толи марихуаны, толи собственных испарений. Все под электронные звуки черных машин, приводимых в действие безумными ди-джеями.
Никогда больше в жизни Глеб не видел ничего красивее танцующей Алисы. В ее расширенных зрачках был целый космос с мерцающими звездами и кометами. Он больше не мог и не хотел смотреть никуда кроме, как в эту бездну, будто впитывающую весь окружающий мир, со всеми людьми, песками и океаном. Глеб тряхнул головой, словно пытаясь прогнать наваждение, но мираж не испарился. Где-то там, он видел свою душу, свободную от воплощений, парящую в пространстве без времени.
Люди вокруг казались тенями, которые пытались ухватиться за мгновение, удержаться за жизнь. Если не получится, то ко крайней мере, забыться, отрешиться, одурманить себя. Он посмотрел на Алису. Она ни о чем не думала, просто танцевала. Глеб чувствовал себя то старым и потрепанным, то ребенком. В памяти, или в толпе вспыхивали почти забытые лица, обрывки фраз. Воскресали юношеские мечты и детские сновидения. Где-то во тьме и музыке, тонуло циничное, надменное, разочарование зрелости и вспыхивало почти забытое ощущение непредсказуемости и неповторимости жизни.
Вечеринка набирала обороты. В черное небо взвились снопы почти белого пламени и появились женщины с факелами. Они закружили в дьявольском танце, и огни в их руках слились в единый поток, который выхватывал из тьмы блестящие от пота изгибы полуобнаженных тел. Толпа взвыла от наслаждения и сотни раскрытых ладоней устремились к небу, словно в языческой молитве, которую каждый человек, все еще носит в своей генетической памяти.
Это был бал у князя тьмы. Казалось, вот-вот из тропического леса появится Маргарита в сопровождении огромного кота, и толпа воскликнет «Я восхищён!», потом послышатся еще голоса:
«– Я в восхищении, – монотонно пел Коровьев, – мы в восхищении, королева в восхищении.
– Королева в восхищении, – гнусил за спиною Азазелло.
– Я восхищен, – вскрикивал кот.» 219
Алиса поднялась на кончиках пальцев и обняла Глеба за шею:
– Может Уйдем от сюда? – она шепнула ему на ухо. Глеб кивнул.
Отходили все дальше от музыки и лучей света, рассекающих тьму. Вечеринка превратилась в отдаленное эхо и зеленоватое зарево, мерцающее на горизонте.
– Как странно, все происходит – Глебу захотелось все рассказать, только не было достаточно сильных слов.
– Что тебе кажется странным?
– Ты не чувствуешь, что в есть какое-то внутреннее напряжение, загадка? Что наша жизнь – это предельное напряжение в борьбе над пропастью. И результат известен заранее. Поэтому, так смешны мы в своей борьбе. Как глупы наши страхи и надежды. Помнишь бедного Йорика? Гамлет его знал, обнимал, любил и вот теперь держит в руке жалкую кость. Как? Как это могло произойти? Куда все уходит? Какая чепуха все деньги мира и вся власть. Все для самоуспокоения, чтобы выкинуть мысли из головы, чтобы не думать. Почему все разрушается, почему здоровое превращается в прах? Как умирают человеческие чувства? Куда движется время? Вот мы же здесь. Стоит только моргнуть, и мы уже в другом времени, обстоятельствах, с другими людьми. Даже наши тела уже другие. И тоска все сильнее по
