Владимир Шатаев - Категория трудности

-Погода неважная. Американцы, канадцы в такую, как правило, не выходят. Можно и нам подождать. Но вслед за хорошей может случиться ужасная, невыносимая – по закону затишья перед бурей. Лучше идти теперь с реальной надеждой на улучшение, чем потом неделю отсиживаться где-то в пещере… Убеждать никого не пришлось. В увесистых рюкзаках запас продуктов, горючего на 7-8 дней, теплые вещи, среди которых по 4-5 пар рукавиц, два примуса – на каждую связку по штуке. Третий у Мысловского с Ивановым. Они, как уже известно, идут другим, кстати, параллельным путем. Нам здесь дали две рации: дальней связи – для переговоров с базой – и ближней – для общения между группами.

Еще в Анкоридже наше снаряжение дотошно проверяли представители спасательной службы. Они осмотрели палатки, спальные мешки, обувь, рукавицы, носки, набор продуктов – не только их количество, но и качество. Спасатели прочитали в наших глазах недоуменный вопрос: «Здесь, стало быть, кончается игра в «свободный альпинизм»?» – и ответили так: в прошлом 1976 году каждая пятая группа имела несчастный случай, каждый 20-й восходитель стал жертвой такого случая, а каждый 30-й нуждался в эвакуации (всего в ледниковой зоне побывал 671 человек).

Итак, мы на снегоступах снова бороздим ледник. Ночью выпал обильный снег, полностью замел наши прежние следы. Ноги проваливаются в сыпучий полуметровый пласт. Чем выше поднимаемся, тем злее становится ветер. Кажется, здешняя метеослужба такой тоже называет порывистым. И впрямь порывистый… если периодические пятнадцати-двадцатиминутные ураганы считать порывами. В интервалах ненастье до конца не стихает. В такие минуты чудится, будто некий великан порциями набирает в легкие воздух, с каждым разом все больше и больше, чтобы потом с огромной силой выдуть его обратно. Все-таки в этот день мы прошли ледник, ледопад с его уймой трещин и оказались у начала скального ребра. Можно было двигаться дальше, силы еще до конца не иссякли, но за густой облачностью не представлялось ни малейшей возможности рассмотреть маршруты. Я говорю «маршруты» во множественном числе, потому что Эдик Мысловский и Валя Иванов пока еще с нами. Лишь отсюда наши пути разойдутся. Здесь, на высоте 3570 метров, организовали первый бивак.

Рано утром, когда группа еще спала, я приоткрыл полог, чтобы поинтересоваться погодой. Ветер поутих, но через несколько секунд стало ясно, что и без того коротенький ртутный столбик опустился еще ниже. Мой взгляд упал на сильно провисшие скаты палатки Ефимова и Лебедихина. Это естественно: изнутри полотнища заросли толстым слоем инея, сантиметров в шесть-семь. Наша палатка выглядела как раз «противоестественно» – на внутренней стороне ее стенок едва заметен легкий след изморози. Мы с Олегом благословляем эту «противоестественность», ибо она следствие изощренной человеческой мысли. Наша палатка сшита из нового материала – гортекса. Мельчайшие его поры пропускают молекулы пара, но задерживают молекулы воды, которые во много раз больше. Таким образом, пар, образованный нашим дыханием, выходит наружу, а талый снег или дождевая вода стекает вниз. Правда, наш матерчатый домик чуть холоднее. Именно поэтому Сережа и Алексей предпочли палатку из традиционного материала – нейлона.

Я подумал: вот такие, казалось бы, совсем незначительные, крохотные детали влияют на успех восхождения. Ночь, проведенная в условиях кислородного голодания да еще в душной палатке, вряд ли могла пройти бесследно. Неудивительно, что порою у самой цели, под вершиной, восходителя неожиданно охватывает полное бессилие и он в двух шагах от воплощения мечты поворачивает, чтобы следовать вниз. В таких вот душных палатках, возможно, и «копятся» гипоксия и всякие гибельные на этих высотах болезни.

Однако, думая об этом, я чувствовал некое тайное, едва уловимое беспокойство в душе, что-то тяготило мою совесть. И вдруг стало понятно: я радуюсь послаблениям в своей альпинистской жизни. Тем послаблениям, которые несет цивилизация. Все-таки она просачивается альпинизм, как ни стараемся мы от нее отгородиться. Впрочем, судя по моей реакции (и не только моей), можно сделать вывод: недостаточно стараемся! Не исключено, что только делаем вид, будто стараемся… Кто нам мешал, скажем, добираться до ледника собственными ногами, а не лететь на самолете? А мы, между прочим, тем самым упустили интереснейшую альпинистскую возможность: преодолеть самый большой в мире перепад высоты – пять километров! Но мы этого не сделали, поскольку уже давно сложилась традиция: восходителей на ледник доставляют самолеты. Подъем на вершину начинается с высоты две с половиной тысячи метров. Словом, главный принцип альпинизма: первородный способ покорения вершин, восхождения без использования механизмов – оказался не таким уже незыблемым.

…Необычно долго длятся сборы. Холодно. Пальцы шевелятся с трудом. Надеть на себя обувь – целая история. Много времени занимает приготовление пищи. Увы! Снег тает гораздо медленней, чем наши запасы бензина. Прежде чем станет водой, он, снег, сожрет уйму горючего.

Когда начинающие альпинисты спрашивают у меня «Что труднее – технические восхождения или высотные?» – я, как и положено, говорю: и то и другое по своему трудно. Так, наверное, и следует ориентировать новичков. Самому же мне казалось сейчас, что, работая на скальном куске гребня, я отдыхаю. «Это прогулка! – говорил я себе. – Приеду домой, пойду по отрогам кавказских хребтов». Глаз то и дело натыкался на продолжение скального острия – протяженные участки плешивого льда, к которым приближал меня каждый пройденный шаг.

Вот они, «ягодки»! Не поймешь: лед это или какие-то незнакомые кварцевые отложения? Разве что искры не летят из-под «кошек»! Впрочем, мне знаком такой – или почти такой – по незабвенной зимней Ушбе. Мог ли я тогда думать, что она станет прелюдией к легендарной Мак-Кинли?! Сейчас я порадовался, что там, на Кассине, есть Эдик Мысловский, прошедший вместе со мной ушбинскую школу.

Снова изнурительная работа молотком – сотни ударов по крюку. Снова летящие вниз плоские, блюдцеобразные сколы льда… Отсюда хорошо можно рассмотреть группу японцев. Левее нас, словно насекомые на хребте огромного белого животного, копошатся люди. Они уже неделю трудятся здесь в поте лица, обрабатывают скалы и успели навесить метров четыреста перильной веревки. А мы обходимся без перил, поскольку движемся самостоятельными двойками…

Японцы фундаментально относятся к этому восхождению. И не только они. Их тактика – суть традиционного взгляда на эту гору. Мы хотим доказать – и себе и другим, – что ее можно пройти легким, изящным стилем. Позднее выяснилось: знатоки истории штурмов Мак-Кинли не считали нашу затею бредом сумасшедших. Несколько лет назад тем же способом сюда поднялась двойка англичан, покорившая перед тем Эверест. Однако люди, знакомые с этим фактом, решили, что англичане проскочили случайно! Теперь, если наш поход закончится благополучно, альпинистский мир поймет: подобный стиль правомерен. Я, правда, не убежден в полезности такого переосмысления, ибо далеко не все, кто захочет повторить сей пример, будут иметь опыт взятия Эвереста или хотя бы зимней Ушбы…