Снова подошел официант.
— Что есть из питья? — спросил Гаррисон.
— Дис, двойной дис, шемак и кофе.
— Кофе. Черный и большую чашку.
— Шемак вкуснее, — посоветовала брюнетка, когда официант отошел. — Но с чего, собственно, я тебе буду подсказывать?
Кофейная кружка была объемом в пинту. Поставив ее на стол, официант сказал:
— Поскольку Сет погашает свой об, то выбирай сам, что тебе на десерт? Яблочный пирог, импик, тертые тарфельсуферы или канимелон в сиропе?
— Ананасное мороженое.
Официант моргнул, укоризненно посмотрел на брюнетку и пошел за мороженым.
— Угощайтесь, — подвинул Гаррисон тарелочку через стол.
— Это твое.
— Не могу даже пробовать.
Он откусил еще кусок цыпленка, помешал ложечкой кофе и почувствовал себя в ладах со всем миром.
— В меня больше не влезет. Давай угощайся, и черт с ней, с талией.
— Нет. — Девушка решительно отодвинула лакомство обратно. — Если я его приму, то буду тебе обязана.
— Ну и что с того?
— Я не позволяю чужакам делать меня им обязанной.
— Ну и правильно. Очень с твоей стороны разумно, — одобрил Гаррисон. — Чужаки часто бывают со странностями.
Мороженое опять передвинулось на ее сторону стола.
— Если ты полагаешь, что я на тебя буду иметь за это об, то ты можешь погасить его вполне пристойным образом. Все, что мне нужно, — это некоторые сведения. Где мне найти самую важную птицу в городе?
— Иди к Алеку Питерсу, он живет на десятой улице. — С этими словами брюнетка запустила ложечку в тарелку.
— Спасибо. А то я уже начал думать, что здесь все придурковатые.
Гаррисон допил кофе и лениво откинулся на спинку кресла. Непривычная сытость обострила его мыслительный процесс, ибо через минуту лицо его затуманилось подозрением, и он спросил:
— А у этого Питера что, птицеферма?
— Конечно, — переведя с удовольствием дух, она отодвинула пустую тарелку.
Тихо простонав, Гаррисон сообщил ей:
— Я ищу мэра.
— Это еще что такое?
— Человек номер один. Большой босс, шейх, пахан или кто у вас здесь есть.
— Я так ничего и не поняла, — сказала девушка в непритворном изумлении.
— Человек, который руководит городом. Ведущий гражданин.
— Объясни, пожалуйста, — она честно пыталась ему помочь. — Кого или что этот гражданин должен вести?
— Тебя, Сета и всех остальных. — Гаррисон описал рукой круг для вящей убедительности.
Нахмурившись, брюнетка спросила:
— Куда он нас должен вести?
— Куда бы вы ни шли.
Девушка обратилась за помощью к официанту:
— Мэтт, мы куда-нибудь идем?
— Откуда мне знать?
— Тогда спроси Сета.
Официант исчез и тотчас вернулся.
— Сэт сказал, что он идет домой в шесть часов, а тебе что до этого?
— Его кто-нибудь ведет?
— Рехнулась, что ли? — спросил Мэтт. — Дорогу домой он знает, да и трезвый к тому же.
Гаррисон вмешался в разговор:
— Слушайте, я не понимаю, почему это все так сложно. Вы только скажите мне, где я могу найти какое-нибудь официальное лицо, любого чиновника, начальника полиции, городского казначея или, на худой конец, хоть мирового судью?
— Что такое «официальное лицо»? — спросил в изумлении Мэтт.
— Что такое «мировой судья»? — добавила брюнетка.
Голова у Гаррисона пошла кругом, и он решил зайти с другой стороны.
— Предположим, — сказал он Мэтту, — что ваше заведение загорится. Что вы все тогда будете делать?
— Раздувать пожар, — ответил Мэтт, не считая нужным скрывать, что эта беседа ему осточертела. Он вернулся к стойке с видом человека слишком занятого, чтобы тратить время на всяких недоумков.
— Он будет его гасить, — сообщила брюнетка. — Что же еще, по-твоему, ему делать?
— А если он один не справился?
— Тогда позовет других на помощь.
— А они помогут?
— Конечно, — заверила она, глядя на инженера с жалостью, — кто же упустит такой случай заработать об?
— Похоже, что так. — Гаррисон чувствовал себя прижатым к стенке, но сделал последнюю попытку. — Но все-таки, что случится, если пожар не удастся погасить?
— Тогда Сет вызовет пожарную команду.
— Ага, значит, есть все-таки пожарная команда. Это я имел в виду, когда спрашивал об официальных организациях. Это-то мне и нужно. Ну-ка скажи мне, как найти пожарное депо?
— Конец Двенадцатой улицы. Ты его не сможешь не заметить.
— Спасибо, — Гаррисон вскочил и помчался вперед.
Пожарное депо было большим зданием, в котором содержались четыре раздвижные лестницы, водомет и два мощных насоса — все моторизованное, на шасси с толстыми резиновыми колесами. Внутри Гаррисон столкнулся нос к носу с маленьким человечком, одетым в чересчур просторный комбинезон.
— Ищешь кого? — осведомился человечек.
— Брандмейстера.
— Это еще кто?
Уже наученный опытом, Гаррисон разговаривал так, как будто его собеседник был ребенком.
— Слушайте, мистер, это ведь пожарная команда. Кто-то ею командует. Кто-то же руководит всем балаганом, заполняет бумаги, нажимает на кнопки, повышает в чине, увольняет, приписывает себе все заслуги, валит вину на других и вообще хозяйничает. Он во всей ораве самый важный, и все это знают. — Палец Гаррисона уперся человеку в грудь. — И он тот человек, с которым я намерен поговорить, чего бы мне это ни стоило.
— Ни один человек не может быть важнее другого. Такого просто не бывает, а ты, по-моему, спятил.
— Думай, что хочешь, но я тебе говорю, что…
Хриплый звон колокола прервал фразу. Двадцать человек, выросшие как будто из-под земли, в мгновение ока заняли свои места на машинах с лестницей и насосом, и машины выкатились на улицу. Единственной общей деталью в их туалетах были плоские, похожие на тазики каски. Во всем же остальном они демонстрировали глубины падения портновского искусства. Человечек в комбинезоне, одним бравым прыжком догнавший насос, скрылся из поля зрения за спинами толстого пожарного, перетянутого кушаком всех цветов радуги, и тощего, щеголяющего юбкой желто-канареечной окраски. Их опоздавший коллега, украшенный сережками в форме маленьких колокольчиков, отчаянно преследовал машину, пытался ухватиться за задний борт, промахнулся и грустно посмотрел вслед удаляющейся бригаде. Потом побрел обратно, раскачивая каску на руке.
— Везет как утопленнику, — сообщил он обескураженному Гаррисону. — Лучшая тревога года. Горит винзавод. Чем быстрее ребята туда доберутся, тем больше об. — При этой мысли он облизнулся, садясь на бухту брезентового шланга. — Но, может, оно и лучше для здоровья, что я опоздал.
