Но это не совсем всерьез. Литература невозможна без убедительности изображаемого, и Рассел не выполнил бы своей художественной задачи, погрешив против этого правила в обрисовке общества космических гандийцев. Все же автор честно намекает на иллюзорность описываемой утопии, вкладывая в уста дубоватого посла империи кое-какие неглупые мысли об эфемерности ее экономического устройства. Крохотный намек: владеющий логикой да воспользуется ею!
Всерьез речь идет о другом. Сердцевину гандизма составляет убеждение, что условия общественной жизни определяются уровнем нравственного развития людей. Отсюда вывод о зависимости политики от нравственности, о том, что мерилом человечности той или иной политики должна быть не цель, а средство, которым эта цель достигается. Именно поэтому на первый план гандизм выдвинул моральное оружие, тезис о мощи которого и лег в основу повести.
С самого начала очевидная для марксистской мысли наивность отдельных положений гандизма доказана уже не в теоретическом споре, а в ходе истории, в том числе истории самой Индии, столь наглядно, что тут просто не о чем говорить. Менее явно другое.
Сила кулака так очевидна, что порой она кажется единственной, с которой надо считаться. «Право на стороне больших батальонов!» — любил повторять Наполеон. С этой философией он сметал и королевства, но пришел час, и все его большие батальоны ничего не могли поделать с восставшими крестьянами Испании. Сила есть — побоку мораль… Полтора века спустя большие батальоны во всеоружии смертоносной техники XX столетия были обрушены на Вьетнам — и все повторилось с куда более оглушающей силой! Военному поражению предшествовало моральное, оно его предопределило и покачнуло Америку так, как еще не бывало в ее истории.
Это не частные случаи. Символом кровавой всесокрушающей силы стали полчища Аттилы и Чингисхана. Но — странное дело! — все их победы и завоевания оказались до призрачности нестойкими. В этом мало удивительного, если вдуматься. Грубой силе чуждо созидание, она неизбежно образует вокруг себя тлетворную пустыню, в которой сама же никнет. Такова логика насилия.
Моральная, нравственная правота и стойкость — могучее оружие борьбы. Это истина отнюдь не только гандизма, и яркое утверждение ее художественными средствами — достоинство повести Рассела. Только свобода, понятно, еще нигде и никогда не завоевывалась одним лишь пассивным сопротивлением. Сам Ганди отнюдь не был догматиком гандизма и в годы японской агрессии, которая грозила родине новым и большим гнетом, высказался за вооруженный отпор.
Мораль и сила, нравственность и политика, цель и средство «…Цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель…» Задолго до Ганди это говорил Маркс.
Д. БИЛЕНКИН
А. ДНЕПРОВ (АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ МИЦКЕВИЧ)
Умер Анатолий Петрович Мицкевич (А. Днепров), ветеран Отечественной войны, кандидат физико-математических наук, писатель-фантаст, автор широко известных советскому и зарубежному читателю книг «Уравнения Максвелла», «Мир, в котором я исчез», «Формула бессмертия», «Пророки»…
Многое волновало писателя: пути развития современной науки, ответственность ученых за судьбы своих открытий, связанные с этим этические и моральные проблемы общества.
Десять лет Анатолий Петрович был членом редколлегии «Искателя», нашим автором. Его глубокий анализ публикуемых произведений, мысли о задачах советской научной фантастики помогали и еще будут помогать нам в работе над выходящими в свет новыми повестями и рассказами.
Окончание. Начало в предыдущем выпуске.
