— Фью! — присвистнул Петька. — Туда километров пятнадцать с гаком.
— Ну и что? Рюкзак за плечи — и шагай себе с песнями. Чудесно! — проговорил полковник уже на ходу. — Особенно ночью, да еще темной. Мир становится незнакомым, таинственным и потому особенно завлекательным. Правда, кое-кого темнота не устраивала. Немцы, например, не любили воевать по ночам. Заберутся в окопы и знай бросают ракеты вокруг себя. А для наших разведчиков, чем ночи темнее, тем лучше. Да и пограничники их любят.
Двигались мы не по дороге, а напрямик, по стерне клеверища. Я даже не заметил,, как вышли в поле. Быстро стемнело. Пухлые, грязноватые облака придавили землю. На горизонте они были прозрачнее, будто подсвеченные изнутри. Там всходила луна.
Стручок упорно пробивался ближе к Павлу Александровичу. Тот взял его за плечо и снова подивился.
— Ох и вытянулся ты, братец. На границе можно бы вместо смотровой вышки использовать.
— Возьмите меня на границу, — загорелся Петька.
— Хорошо. Только сначала приму экзамен. Покажи, где север?
Петька вскинул было руку, покрутил ею в воздухе и нерешительно опустил вниз.
— Пес его знает. Я всегда по колокольне определял, а сейчас ее не видно.
— Надо было колокольню с собой прихватить, — посоветовал Ванька Лягутин.
— Покажи сам, раз ты такой умный, — огрызнулся Петька.
— Вон там, наверное, — пробасил Лука Челадан, повернувшись в ту сторону, откуда мы шли.
— Минуточку, сейчас проверим. — Пограничник поискал что-то в небе, присмотрелся к часам на левой руке и повернул Луку на девяносто градусов. — Совсем небольшая ошибка. Если бы ты, братец, так ориентировался на границе, давно бы попал к туркам или еще куда-нибудь.
— Невелика хитрость, определить север по компасу, — проговорил Стручок.
— Ладно. Вот тебе мой компас, определяй. — И полковник протянул Петьке наручные часы со светящимся циферблатом.
— Не то...
— Нет, именно то.
Пограничник начал объяснять, как ориентироваться без компаса.
— А если, как сегодня, звезд не видно? — не сдавался Петька.
— По Луне. Вон она угадывается по белесому пятну в облаках.
— Разве за ней угонишься? То там выпрет, то в другом месте. Ненадежное светило.
— Вполне сносное. Оно имеет свое собственное расписание движения, и не менее точное, чем Земля. Только его надо знать. В лесу еще проще. Можно определить страны света по кронам деревьев, по стволам. В горах — по мху на камнях. Есть и другие способы. Как же так, братцы? Может, и впрямь вернуться на завалинку, а то еще заблудимся?
Все виновато замолчали. Стало слышно, как набежавший ветерок тоненько посвистывает, теребит нескошенные стебельки клевера, по-хозяйски возится в колючей стерне.
Черт-те что! В школе изучали астрометрию, астрофизику, космогонию, а простых вещей — как ориентироваться на местности по часам — не знаем. Хороши астрономы! Даже Ванюха Лягутин молчит. Но этот знает, только вперед не лезет, как некоторые. Он решил вывести нас из затруднения, напомнил полковнику:
— Вы обещали рассказать о границе.
Ребята оживились.
— Не у вас недавно шпиона сцапали? Мы в газете читали.
— А банды бывают?
— Собаки берут след по росе?
— Что такое туристы-круизники?
— Где сейчас самая боевая граница?
— Да тихо вы! — не выдержал Лука Челадан. — Как на базаре. Расскажите про какой-нибудь интересный случай из своей пограничной жизни.
— Трудная задача, — проговорил полковник. — Впрочем, один случай запомнился мне больше других. Давно, правда, это было. Еще до Великой Отечественной войны...
— Служил я тогда на границе с Японией...
— Э, нет такой границы! — самоуверенно изрек Стручок.
— Двойка, братец, сразу по двум предметам: по истории и географии.
— Сахалин! — подсказал Ванюха Лягутин и ткнул Петьку кулаком в поясницу.
— Не будем уточнять, тем более кулаками. Кстати, граница бывает не только сухопутной, но и морской. Предупреждаю, история будет длинной, как участок нашей пограничной заставы, где я в ту пору служил. Начальник заставы говаривал: «Просторы у нас большие, а число активных штыков невелико. В других местах можно сигнал подать, помощи попросить, а у нас пограничный наряд в два человека — уже отдельный гарнизон. Учитесь действовать самостоятельно, исходя из обстановки. Как она сложится? Трудно предсказать. Можете настигнуть одного лазутчика, а повезет — целую банду. Сами знаете, кое-кто на той стороне давно точит против нас кривые сабли...»
О тех, кто точил кривые сабли, мы знали, звали их самураями. Они открыто били в военные барабаны, а тайно засылали к нам шпионов, чтобы нащупать береговые укрепления, разведать военные гарнизоны Красной Армии. В то время на берегах Рейна еще только ковалось оружие, а на Дальнем Востоке оно уже постреливало...
Полковник умолк, захваченный какими-то своими мыслями. Ребята покорно ждали, не торопили. На пути попалась копна клевера. Павел Александрович опустился на нее, мы последовали его примеру.
— Однажды начальник заставы послал меня и Никиту Борщова осмотреть береговой участок границы, — неторопливо продолжал полковник. — Я уже говорил вам, что просторами нас господь бог не обидел. По карте числилось около сорока километров. Но кто вымерял змеиные изгибы берега, заболоченные участки, речки и протоки, которые лежали на нашем пути?
Надо вам сказать, братцы, что океанский бережок не похож на отлогие края нашей речки. Нет на нем ни травки, ни цветочков, ни щавеля, ни землянички. Куда ни глянь — огромные камни-валуны да лысые сопки, разделенные даже в мае заснеженными оврагами. Младший наряда Никита Борщов — здоровенный детина, прозванный почему-то Шаляпиным, хотя не мог спеть даже «Чижика», — хаживал по этому маршруту, но на мой вопрос: «А как дальше?» — отвечал загадочно: «Ягодки будут впереди».
И вот к полудню подобрались мы к одной такой «ягодке»: высоченной крутой сопке, покрытой осклизлой плесенью, вроде жидкого зеленого мыла. Младший наряда предлагал обойти, а я настоял: взбираться! Нам ведь кроме всего прочего нужен обзор.
«Давай хоть поедим», — уговаривал Никита.
«Потерпи, братец. Поднимемся на вершину, посмотрим, что творится вокруг, тогда и закусим».
Трудно далась нам эта сопка. Шли-то не налегке. Поверх шинелей — брезентовые плащи, за плечами — винтовки, вещевые мешки. Но все-таки одолели. А вот поесть опять не успели. Впереди, на небольшой зубчатой высотке, мелькнула фигура человека. Мелькнула и скрылась. Снова мелькнула и снова скрылась. Я шепотом, будто нас могли услышать, приказал:
