Он затряс головой.
– В Шейх-Ади, к нечистым и бесстыжим, которых вы хотели убить, а теперь я заявляю вам то, что вы недавно говорили этим двоим: вы мои пленники!
Солдаты не могли взять в толк все происходящее, они стояли, тесно сбившись в кучку. Знак, которым я сопроводил мои последние слова, произвел свое действие. Езиды выступили из-за деревьев и окружили солдат. Никто из турок и не думал оказывать сопротивления. Все были ошарашены. Только офицеры догадались, что на самом деле происходит, их руки метнулись к поясу.
– Стоп, только без стрельбы! – окрикнул я их и вытащил револьвер. – Кто схватится за оружие, будет мгновенно расстрелян.
– Кто ты? – спросил капитан.
Он прямо-таки обливался потом. Мне было немного жаль этого доброго и честного Фальстафа[9] и дрожащего рядом с ним Дон-Кихота.
Все их мечты о повышении в чине пошли прахом.
– Я вам друг и поэтому не хочу, чтобы вас расстреляли офицеры. Сдайте ваше оружие!
– Но нам оно нужно.
– Зачем?
– Чтобы оборонять орудия!
Беспримерная наивность! Я громко рассмеялся. Потом успокоил их:
– Оставьте ваши страхи, мы сами будем охранять пушки!
Мы еще немного попрепирались, но потом все же они протянули оружие.
– Что вы сделаете с нами? – задал вопрос встревоженный юзбаши.
– Это зависит от вашего поведения. Может, вас убьют, может, помилуют, если будете послушными.
– И что мы должны делать?
– Самым первым делом без утайки ответить на мои вопросы.
– Спрашивайте.
– Здесь появятся еще солдаты?
– Нет.
– Вас действительно столько, сколько здесь?
– Да.
– Тогда миралай[10] Омар Амед не очень умный человек. В Шейх-Ади находятся несколько тысяч вооруженных людей, а он посылает против них всего три десятка с четырьмя пушками. Он должен был бы послать как прикрытие минимум алая-эмини[11] с двумястами пехотинцами. Он понадеялся, что езидов так же легко захватить и убить, как мух. Какие приказы он вам отдал?
– Мы должны, не привлекая внимания, доставить орудия к воде.
– А потом?
– А потом подниматься, пока до Шейх-Ади не останется полчаса ходьбы.
– Дальше!
– Там мы должны ждать, пока он нам не пришлет гонца. Затем продвинуться вплоть до долины и обстреливать езидов ядрами, картечью и гранатами.
– Ну что же, продвинуться до долины я вам разрешаю, даже дальше, вглубь долины. Правда, стрелять мы поручим другим.
Что случилось, то случилось, ничего не поделаешь, и, как истинные фаталисты, турки спокойно вручили свои жизни судьбе. Их собрали вместе и приказали ждать езидов. Орудийные части погрузили на мулов и под прикрытием отправили в долину. После этого мы вскочили на своих лошадей.
За полчаса до долины Шейх-Ади я велел оставить пушки и двадцать человек, чтобы перехватить на этом месте гонца, ожидавшегося от миралая.
Прямо у входа в долину нам встретилась большая толпа. Слух о нашей маленькой экспедиции уже распространился между паломниками, и здесь собрались люди, чтобы узнать о результатах экспедиции. Поэтому в долине прекратили стрельбу, так что везде царила глубокая тишина. Перестрелка была бы слышна, если бы между нами и турками завязался серьезный бой.
Первым, кто подошел ко мне, был Али-бей.
– Наконец-то ты здесь! – воскликнул он, явно успокоенный, и добавил озабоченно: – Но без пушек! И без воинов!
– Успокойся, ни один человек не пропал, и никто не ранен.
– Где они?
– С Халефом и Селеком по ту сторону долины, я их оставил там вместе с орудиями.
– Зачем?
– Этот юзбаши рассказал мне, что миралай пошлет гонца на то самое место, где сейчас стоят пушки. Потом они бы выступили вперед и начали бы обстреливать Шейх-Ади гранатами, ядрами и картечью. У тебя есть воины, умеющие работать с орудиями?
– Таких предостаточно!
– Тогда пошли их туда. Они обменяются с турками одеждой, возьмут в плен гонца, потом сделают залп из пушек. Это будет для нас верным знаком того, что враг уже близок, а его самого склонит к преждевременной атаке.
– А что ты сделаешь с пленными?
– Я их отошлю прочь и прикажу охранять.
– В долине Идиз?
– Нет. Это место никому, кроме езидов, нельзя видеть. Просто здесь есть маленькое ущелье, где можно малым числом воинов охранять большое число пленных. Идем!
В его доме меня ожидал обильный ужин, причем обслуживала меня жена Али-бея, который сам не ужинал, поскольку отправился распоряжаться переодеванием пленных и отводить их в тайное ущелье. Обученные езидские канониры натянули на себя турецкую форму и скоро ушли к орудиям.
Звезды уже поблекли, когда Али-бей пришел ко мне.
– Ты готов отправляться, эмир?
– Позволь остаться здесь.
– Ты хочешь сражаться?
– Нет.
– В таком случае присоединиться к нам и посмотреть, храбры ли мы?
– Я буду не с вами, я останусь в Шейх-Ади.
– Господин, как можно!
– Я думаю, что мне нужно поступить именно так.
– Тебя убьют!
– Нет, я нахожусь под защитой Аллаха и мутасаррыфа.
– Но ты ведь и наш друг, ты взял в плен артиллеристов, это будет стоить тебе жизни!
– А кто расскажет это туркам? Я останусь здесь с Халефом и башибузуком. Так я принесу вам больше пользы, чем если бы я находился в ваших рядах.
– Может быть, ты и прав, но при стрельбе тебя могут ранить и даже убить.
– Не думаю. Я сумею позаботиться о себе и не подставляться вашим пулям.
Тут отворилась дверь и вошел мужчина. Он был из охранников, расставленных Али-беем.
– Господин! – начал он докладывать. – Мы отступили, ибо турки уже в Баадри. Через час они будут здесь.
– Возвращайся и скажи своим, чтобы они постоянно наблюдали за продвижением турок, но ни в коем случае им не показывались.
Мы вышли из дома. Мимо нас тянулись женщины с детьми и исчезали за святилищем. Тут прибежал еще один запыхавшийся гонец и доложил:
– Господин, турки уже давно покинули Калони и двигаются лесами. Через час они будут здесь.
– Расположитесь по ту сторону первой долины и отступайте с появлением турок. Наши будут вас ждать наверху.
Мужчина побежал назад, а бей ушел на некоторое время по своим делам. Я стоял около дома Али-бея и смотрел на людей, двигающихся мимо меня. За женщинами с детьми шли длинными рядами мужчины, кто пешком, кто верхом, они не сворачивали за святилищем, а взбирались на холмы по направлению к Баадри и Калони, чтобы освободить для турок долину.
Чувство, которое я испытывал, глядя на эти темные фигуры, было довольно своеобразным. Огни в долине постепенно гасли, и только гробница за обеими башнями устремляла прямо в ночное небо свой силуэт, похожий на раздвоенный язычок пламени.
