– Хаджи Халеф и Селек, приведите сюда своих лошадей! Вам следует объехать по дуге рощицу. С другой ее стороны вас остановят турки. Вы скажете, что едете на торжество в Шейх-Ади и заблудились. Таким образом отвлечете от нас внимание османов. Все остальное – наше дело. Идите!
Остальные по моей команде построились двумя рядами, чтобы окружить рощу с трех сторон. Я дал необходимые указания, после чего мы залегли и поползли вперед.
Я, естественно, продвигался быстрее всех. Я приник к своему дереву за пару минут до того, как раздалось громкое цоканье копыт. Костер турок еще горел, поэтому я мог достаточно хорошо обозревать все пространство. Оба офицера, пока меня не было, должно быть, лишь курили и пили кофе.
Потом раздался стук копыт. Лейтенант приподнял голову.
– Едут! – сказал он. Капитан тоже прислушался.
– Кто это может быть? – спросил он.
– Это два всадника – слышу по цокоту.
Они встали, солдаты последовали их примеру. В свете костра показались Халеф и Селек. Капитан пошел им навстречу, обнажая саблю.
– Стой! Кто вы? – окликнул он их.
Турки окружили Халефа и Селека. Мой маленький Халеф смотрел вниз на офицеров с таким выражением лица, что я заключил: турки произвели на него такое же впечатление, что и на меня.
– Я спросил, кто вы? – повторил капитан.
– Люди!
– Что за люди?
– Мужчины!
– Что за мужчины?
– На лошадях.
– Проглоти вас дьявол! Отвечайте как следует, иначе отведаете розог! Итак, кто вы?
– Мы езиды! – отвечал Селек уже не таким нахальным голосом.
– Езиды? А! Откуда?
– Из Мекки.
– Из Мекки? Аллах-иль-Аллах! Там что, тоже есть поклонники дьявола?
– Если быть точным, то пятьсот тысяч.
– Так много? Аллах керим! На его поле среди пшеницы много выросло и сорняков! Куда вы едете?
– В Шейх-Ади.
– Ага, вот я вас и поймал. Зачем вам туда?
– Там идет большое торжество.
– Это я знаю. Поете и танцуете со своим дьяволом и молитесь при этом на петуха, выведенного в джехенне[6]. Слезайте! Вы мои пленники!
– А что мы такого сделали?
– Вы – сыны дьявола. Вас нужно сечь, пока вам тошно не станет! А ну, вниз, вниз!
Он кинулся к ним, и их силой стащили с лошадей.
– Сдать оружие!
Я знал, Халеф никогда не сдаст оружия. Даже в такой ситуации.
Халеф сверкнул очами и осмотрелся; я поднял голову достаточно высоко, чтобы он смог меня увидеть. Теперь он знал, что я вне опасности. По непрекращающемуся шороху позади меня я понял, что мы их окружили.
– Наше оружие? – спросил Халеф. – Послушай, юзбаши[7], позволь нам кое-что тебе сказать.
– Слушаю.
– Это мы можем сказать только тебе и мюльазиму[8].
– Меня это не интересует!
– Это важно, очень важно!
– Ну что?
– Слушай!
Халеф прошептал ему что-то на ухо, и это мгновенно возымело свое действие: капитан отступил на шаг назад и посмотрел на Халефа. На его лице выразилось почтение. Позже я узнал, что хитрец ему шепнул: «Это касается вашего кошелька».
– Это правда? – спросил офицер.
– Так точно!
– Ты будешь об этом молчать?
– Как могила!
– Поклянись мне.
– Как нужно мне клясться?
– Клянись Аллахом и бородою… О нет, вы же езиды. Тогда клянись дьяволом, которому вы поклоняетесь.
– Хорошо! Пусть знает дьявол, что я ничего об этом никому не скажу.
– Но он тебя разорвет, если ты скажешь неправду. Давай, мюльазим, пошли вместе.
Четверо мужчин подошли к огню. Я различал каждое слово из их разговора.
– Теперь говори! – приказал капитан.
– Отпусти нас! Мы тебе заплатим!
– Сколько вы заплатите нам за вашу свободу?
– А сколько ты требуешь?
– Пятнадцать тысяч пиастров за каждого.
– Господин, мы бедные паломники. Столько у нас нет.
– Сколько же у вас?
– Пятьсот пиастров мы могли бы дать.
– Пятьсот? Парень, вы хотите нас надуть.
– Может, найдется и шестьсот.
– Вы даете двенадцать тысяч пиастров, и ни монетой меньше. Клянусь Мохаммедом. Больше не уступлю. А не желаете, я прикажу вас сечь, пока вы сами мне их не отдадите. Вы сказали, у вас есть способы сделать ваши деньги невидимыми. Значит, денег у вас много. Ну а у меня найдутся способы сделать ваши деньги видимыми.
Халеф сделал вид, что испугался.
– Господин, может, немножко подешевле?
– Нет уж.
– Тогда нам придется тебе их отдать.
– Вы мерзавцы. Я вижу теперь, что у вас много денег. Ваша свобода будет стоить не двенадцать тысяч пиастров, а вы нам дадите столько, сколько я потребовал сначала, – пятнадцать тысяч пиастров.
– Прости, господин, это слишком мало.
Капитан посмотрел на Халефа с удивлением:
– Что ты имеешь в виду, парень?
– Говорю: каждый из нас стоит больше пятнадцати тысяч пиастров. Разреши нам дать тебе пятьдесят тысяч!
– Ты что, рехнулся?
– Или сто тысяч.
Пекарь-юзбаши надул беспомощно щеки, перевел взгляд на костлявое лицо лейтенанта и спросил его:
– Лейтенант, что скажешь?
С трудом закрыв рот, тот признался чистосердечно:
– Ничего, абсолютно ничего!
– Я тоже ничего не скажу! Эти люди, должно быть, чудовищно богаты. – Потом он снова повернулся к Халефу: – И где у вас деньги?
– У нас здесь есть человек, который за нас заплатит. Но увидеть его тебе не удастся.
– Огради нас Аллах! Ты говоришь о дьяволе?
– Позвать его?
– Нет, нет, ни за что! Я не езид и не умею с ним говорить! Я умер бы от страха!
– Тебе не будет страшно, потому что этот шайтан придет в облике человека. А вот и он!
Я поднялся из-за дерева и двумя быстрыми шагами преодолел разделяющее нас пространство. В ужасе они кинулись бежать: один направо, другой налево. Впрочем, мой вид им, очевидно, показался не очень страшным, ибо они тут же остановились и безмолвно уставились на меня.
– Юзбаши, – заговорил я с ними, – я слышал, о чем вы говорили вечером и сегодня утром. Вы говорили: Шейх-Ади – гнездо разврата!
Тяжелый вздох был мне единственным ответом.
– Вы говорили, Аллаху следовало бы разгромить и раздавить всех немусульман.
– О! О! – только и было слышно.
– Дальше вы говорили, что перестреляете этих злодеев, мошенников, нечистых, бесстыжих собак и захватите много трофеев!
Мюльазим был полуживым от страха, а юзбаши мог только стонать.
– Потом вы хотели, чтобы вас повысили по службе, что позволило бы курить ширазский табак.
– Он знает все, – трусливо произнес капитан.
– Да, я знаю все! Я переведу вас! Ты знаешь куда?
Он затряс головой.
– В Шейх-Ади, к нечистым и бесстыжим, которых вы хотели убить, а теперь я заявляю вам то, что вы недавно говорили этим двоим: вы мои пленники!
