Я не из тех, кто знакомится с мужчинами на улице, — и после протягивает ему бинокль: — Благодарю вас, господин Ройке.
Девушка идёт к спуску с площадки. Она не показывает вида, но, зная, что на неё смотрят, держит, что называется, марку. Её носик вздёрнут, и она чуть-чуть улыбается. Ей ужасно страшно, по-настоящему страшно, ведь опасность совсем рядом с нею. Но Зоя не показывает вида. Мало того, она совсем не скрывается. Пусть старуха в шуте, огромные мужики в чёрных сюртуках и все те, кого она не смогла отыскать глазами, её видят, они должны считать, что ей о них ничего не известно. Но Ванечку… Ванечку она спасёт, отведёт от него опасность, а потом уже и сама уйдёт от тварей. Она сможет. Не зря её готовили с самого детства.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Кривоногий. Она заметила его у места выгрузки багажа. Этот урод с короткими и кривыми ногами отирался там, полагая, что его не видно. Но дева сразу различила его в толпе. Невысокий тип в дурацкой шапочке и грязном, кургузом кафтанчике. На вид выглядел, как мальчишка-подросток, но его неприятная, обезьянья физиономия заросла густыми бакенбардами. Ноги его были кривы, но убежать от такого уродца простому человеку, да и непростому, было сложно. Вернее, невозможно. А ещё они имели большие, по-обезьяньи приплюснутые носы, которые использовали так же, как их используют собаки-ищейки. Опасная в преследовании тварь, но, слава Богу, не очень эффективная при непосредственном контакте. Правда, об этом девушка знала лишь из теории, а на практике… Ну откуда у неё могли взяться практические знания, если поездка в Гамбург была её первой командировкой. Первым её делом.
Может поэтому, столкнувшись с заклятым и по-настоящему страшным врагом воочию, она испытывала сильное волнение и… настоящий страх. Страх. Это удушающее чувство, от которого у неё останавливалось дыхание и которое ей удавалось подавлять только усилием воли. А с дрожью в руках дева справилась, лишь сжав кавалерийский стек изо всех сил.
Вот и сейчас, проходя мимо кривоногого и приближаясь к человеку-шкафу, что торчал на углу здания, она едва сдерживала себя, чтобы не развернуться и не пойти из этого ужасного места прочь. Убраться, скрыться, сбежать как можно дальше от этого всего требовал от девушки её природный инстинкт. Но несмотря на это, она шла как раз в самую гущу, в самый эпицентр опасности. И чего ей стоило заставить себя делать это, Зоя и сама не понимала.
Тем не менее, через это оглушающее чувство опасности пробивались и здравые мысли, она даже пыталась анализировать сложившуюся ситуацию:
«Интересно, а кто из ИС руководит этой операцией? Скорее всего, леди Рэндольф. Конечно, она». Зоя знала, что леди Джорджиана или, как её ещё называли, Холодная леди Кавендиш, руководительница гамбургского отделения ИС, редко выходила из своего дворца из-за преклонного возраста и, как правило, посылала работать «в поле» свою юную помощницу.
Увидеть саму леди Рэндольф девушка, конечно, не могла. Зоя прекрасно понимала, что англичанка сидит где-то в крытом экипаже и лишь отдаёт приказания через посыльных, но девушка прекрасно представляла её себе. Перед операцией деву в обязательном порядке знакомили с оппонентами, с теми, кто будет ей противостоять, показывали их фотографии, и Зое врезался в память облик молодой и строгой или, скорее, жёсткой женщины с темными волосами, колкими карими глазами и тяжёлой челюстью балаганного боксёра.
Дева вдруг подумала, что нынче ей предстоит увидеть леди Рэндольф не на фотографии, а воочию.
— Внимание, встречающие! Цеппелин «Померания», прибывший из Берлина, пришвартовался у четвёртого пирса. Прибывших можно будет встретить у четвёртых ворот. Повторяю…
Зоя немного судорожно вздохнула и ещё крепче вцепилась в свой стек. Дева понимала, что пока она не встретит курьера, её «брать» не будут. Но до выхода Ванечки из ворот номер четыре оставались считанные минуты, а значит, скоро, очень скоро всё, чему она училась почти всю свою жизнь, ей понадобится, по-другому и быть не могло. Но пока пассажиры ещё не начали появляться у выхода с пирсов, ей нужно было осмотреться. Дева подошла к лавке с газетами, сделала вид, что читает свежие заголовки. Сама же быстро осматривала огромный зал здания станции. Кресла в зоне важных гостей, лавки для обыкновенной публики, кофейные лотки, дамские уборные, пекарня, ресторан, мужские уборные, кассы, выход в служебные помещения, полицейские… Пара крепких мужчин в форме и касках стоят, лениво болтая, у зоны для важных господ. Ещё один облокотился на стену возле огромных ворот входа в здание. Полицейских тоже можно считать врагами, они всегда действуют в интересах англичан. Такова политика вольного ганзейского города Гамбурга. И ещё одна старуха в шуте, копия той, которую уже видела дева, и на этой тоже грязное платье, правда, некогда оно было красного цвета.
Шуте. Зоя быстро отвела от старухи глаза.
«Прекрасная шляпка, чтобы прятать уродливое лицо переделанного человека, но им нужно как-то разнообразить наряд своих филёров. А то они начинают бросаться в глаза».
Кажется, её начинал покидать страх. Да… Чем ближе подходила минута встречи, тем твёрже она брала себя в руки и тем спокойнее становилась.
Служебный вход. Ах, как жаль, что ей не пришла в голову мысль прийти сюда, например, вчера и изучить всё здание на предмет непредусмотренного отхода. А ведь отец Поликарп говорил ей неоднократно: «всегда и заранее исследуй место, где будет происходить акт, ты должна знать местность досконально!».
Но разве она могла знать, могла предположить, что простое задание встретить и проводить в условленное место курьера станет её настоящей проверкой. Настоящим испытанием. Акцией. «Ты всё должна знать, ты всё должна предвидеть, быть ко всему готовой».
Должна была. Но… Не получилось. И теперь ей придётся импровизировать. Работать, как говорится, с листа. Зоя переводит свой взгляд в сторону и встречается глазами… с одним из полицейских, стоявших метрах в двадцати от неё. Да, этот человек смотрел на неё, и это был взгляд осмысленный, внимательный и холодный. Она часто ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин всех возрастов, но это был совсем другой взгляд.
«Полицейские тоже в курсе, — сразу поняла девушка. — Значит, к тварям присоединятся ещё и они! Задача усложняется!».
Это понимание могло вызвать у совсем юной девушки новый приступ страха или даже отчаяния… Но вместо страха, который после таких мыслей, казалось, должен был снова овладеть девушкой, у неё лишь укрепилась решимость.
«Они непременно вычислят Ванечку, если я уйду», — решила Зоя и,
