по восприятию Фэйда, но какой смысл во всей этой силе, если даже Богу она не даёт свободы? Инструменты… Мы оба были инструментами, сломавшими себя, чтобы сбежать от судьбы, да и то оказалось, что один из нас всё равно выполнял этим чужую волю. И вот я призрак мёртвого мага в пространстве снов, где меня с радостью сожрёт любой демон… Для чего было стараться играть по правилам, быть честным и надёжным, если в конце такой финал? Быть может, следовало делать всё наоборот? Учить магию крови ещё в Круге, стать тайным малефикаром, искать способы сбежать, разрушив поисковый амулет на своей крови, забиться в глушь и завести себе культ порабощённых прислужников, воруя симпатичных девок и развлекаясь с ними, пока мир горит и тонет в крови своих бессмысленных конфликтов и раздоров на радость Мора? Почему сейчас я думаю, что этот путь закончился бы лучше? Что я был бы… счастливее?
Время в Фэйде течёт не так, как в материальном мире. Когда у тебя есть тело, то по связи с ним время ещё можно отслеживать, и старшие демоны тоже как-то это умеют, но в моём нынешнем состоянии это было невозможно. Потому сложно сказать, сколько я так провисел, витая в невесёлых мыслях. За последний год у меня редко выпадала возможность побыть одному и покопаться в себе. Безумная гонка со временем, истерики и беды помощников, наёмные убийцы, бандиты, монстры и демоны — куда бы я ни пошёл, в любой дыре находился десяток срочных дел, без которых никак не обойтись, и ещё больше обязательных и архиважных разговоров. Убеди тех, помири других, выслушай третьих, покивай, войди в положение, подбери правильные слова… И без того идущая кругом голова всё время забита чужими проблемами, загадками, интригами и прочей дрянью. А ведь я — мальчишка. Вчерашний ученик, не успевший даже разок переночевать в покоях полноценного мага, так и покинув Круг, последний раз поспав в общем зале учеников на крайней к выходу кровати. Всё это было слишком резко, слишком непрерывно. Я выдержал и справился, но всё за счёт себя. А теперь мне в кои-то веки никто не мешал, и я мог спокойно подумать, не спеша и не отвлекаясь.
И чем больше я размышлял и вспоминал, тем явственнее видел… нет, не ошибки — я совершал их, и совершал немало, но не они привели меня к нынешнему результату. Совокупность внешних факторов и чужих интересов — вот корень моих бед. Цугцванг, если выражаться терминологией шахматной партии, — положение, в котором любой ход ведёт к ухудшению ситуации. Вот в него я и угодил, даже не со злобы чьей-то или корысти, а просто так сложилось. С той же лёгкостью в него мог угодить любой другой, но для меня это почти наверняка обернулось бы гибелью. Такая уж ирония момента, что, несомый течением, я всё-таки имел возможность видеть и реагировать, а застань меня удар этой стихии «вдруг», и оставалось бы мне только умереть. Видел же я другое — сожаление.
Герой в сияющих доспехах… Мертвец, за все свои труды не получивший даже забвения и лёгкой смерти… Я обошёл весь Ферелден, спас сотни жизней, уничтожил массу грязи и мерзкого гнилья, но получил в ответ… ничто. Агонию. Издёвку.
Ничто — от мира, где все мои труды не в силах были смыть двойное клеймо брезгливого презрения.
Агонию — от смерти, не пожелавшей оказать мне даже столь малую и простую милость, как избавление от боли.
И, наконец, издёвку — от людей, обязанных мне жизнью и победой. Отложенный на время приговор, замаскированный красивой лентой.
Злился ли я на них? О, безусловно. Поводов себя ненавидеть все они давали с избытком, даже блаженная старушка Винн, по чьей вине погибли почти все, с кем я жил и дружил в Круге. Они не успели ничего, даже пройти Истязание и хоть раз выйти за пределы Башни. Невинные девчонки и мальчишки, отнятые у родителей в самом юном детстве и запертые в золотой клетке под надзором в любой момент готовых вырезать их фанатиков… Все они были сожраны демонами вместе с десятками старших собратьев только потому, что одна старуха возомнила себя гласом справедливости и, даже не подумав о последствиях, сделала всё, чтобы спровоцировать нападение на одного из сильнейших старших чародеев, да ещё именно в тот момент, когда отношения между Братствами в Круге и без того были раскалены до предела. Но ответственность за смерть сотен собратьев и не меньшего числа так любимых ею храмовников её ничему не научила — с упорством, достойным лучшего применения, Винн даже в компании Серых Стражей, отступницы, разведчика кунари, барда и двух гномов-мародёров с одним гномом-алкашом продолжала вести свои нравоучительные проповеди «праведной старушки», не чувствуя и не желая понимать, как этим каждый раз плевала в прах моих погибших одноклассников. Другие мои соратники были не лучше, а потому причин для злости у меня всегда хватало, но… сейчас и здесь главным было сожаление.
Чего я хотел от своей жизни? Ох, так и не упомнишь! Изысканная кухня! Дорогие вина! Удобная и красивая одежда! Красотки на любой вкус, от невинных девушек до опытных куртизанок! Побывать в разных странах! Похитить нижнюю сорочку Невесты Создателя и вывесить её на шпиле Белой Башни в Вал-Руайо, наконец! Пусть кто-то может назвать это низменным или глупым, но сколько лет мне было? Двадцать три? Что девушки идут не первым пунктом — уже неплохо, как по мне. Впрочем, попробуй год пожить едва ли не на подножном корму и без намёка на хоть какие-то удобства, и мы посмотрим на отношение такого умника к еде, напиткам и одежде. С половой жизнью таких проблем не было — спасибо Морриган, хоть тут мне повезло.
Но всё это уже мне недоступно. Судьба героя не дала мне ничего даже из столь простых и низменных желаний, доступных каждому второму банну. Я понимал, что ни Алистер, ни Эамон, ни тем более блаженная старуха Винн и прочие мои «друзья» не виноваты в сложившейся ситуации. Они её не создавали и сами были рабами системы в чём-то даже больше, чем я, ведь я хотя бы осознал это рабство, а они и на это были не способны, в упор не замечая вокруг клетки и ошейников с цепями на своих шеях, но как тут было не сожалеть?
На протяжении всей жизни я был слишком правильным и добрым, слишком сдержанным и участливым. Обманывался надеждами на лучшее — на
