задние концы. Длинные экипажи, соединенные друг с другом, охватили большое пространство, достаточное, чтобы вместить всех, кто захочет оказаться внутри. При нападении корраль можно еще больше укрепить тюками, ящиками и тем, что перевозят мулы. Животных снаружи привязали, хотя не очень опасались, что они убегут. После долгого перехода по сухой равнине, после перенесенных страданий, оказавшись там, где растет густая свежая трава, а поблизости много воды, они будут оставаться на месте, пока хозяева их не уведут.
Накануне вечером разожгли костры; сейчас лето, и холод не грозит, скорее напротив донимает жара. Утром костры снова разожгли, чтобы приготовить шоколад, а потом завтрак; хотя караван неожиданно оказался без воды, запасов продовольствия у него много.
Раньше всех встал Педро Висенте. Но не для того, чтобы принять участие в кулинарных операциях. Гамбусино и проводник, он презирает такой ручной труд. У него две причины встать так рано, хотя только одну из причин он раскрывает и ту – только Генри Трессилиану. Вечером перед сном он сказал, что собирается утром подняться на Серро – как только достаточно рассветет, чтобы подниматься было неопасно в надежде отыскать дичь, пернатую и мохнатую. Потому что помимо того, что он проводник, он еще не только золотоискатель, но и опытный охотник и принял на себя обязанность снабжать караван олениной или другим мясом, какое удастся добыть. Много дней у него не было возможности проявить свое мастерство охотника. На бесплодной равнине, по которой они проходили, мало птиц и четвероногих животных, даже тех, кто обычно здесь обитает: все они ушли из-за засухи. Тем более хочется ему восполнить их недостаток и пополнить стол чем-нибудь свежим. Он знает, что на горе есть вода, потому что там ключ, источник, питающий водой озеро внизу. Накануне вечером он говорил, что там могут быть дикие бараны, антилопы, может быть, один или два медведя и, конечно, индейки. Насчет последних утром он убеждается, потому что слышал: у этих птиц привычка перед рассветом перекликаться друг с другом звучными голосами, благодаря которым они и заслужили свое мексиканское название – guajaloté (индюк).
Эту свою уверенность он передает Генри Трессилиану, который будет сопровождать его в охоте, но передает не для того чтобы заинтересовать молодого англичанина; тот любит охоту и увлекается естественной историей, и Потерянная гора обещает богато вознаградить его за подъем. К тому же они оба уже были компаньонами по охоте в пути, привыкли друг к другу, и общая любовь к охоте помогла им подружиться. Встав рано, мексиканец лишь на минуту опережает молодого англичанина; Генри выходит из палатки одновременно с тем, как мексиканец выбирается из-под колес фургона, под которым, завернувшись в frezada (плюшевое одеяло), провел ночь.
Утреннего освещения едва достаточно чтобы разглядеть Генри Трессилиана. Он одет в охотничью куртку, брюки и гамаши, ботинки со шнурками и шапку из твида – короче, в костюм английского спортсмена, с патронташем через плечо и двустволкой в руках, готовый стрелять фазанов или идти через заросли. Гамбусино одет в живописный наряд своей профессии и страны; у него нарезное ружье, а на бедре обязательное мачете, которое в Соноре иногда называют cortante.
Так как они обо всем договорились еще вечером, сейчас обмениваются лишь несколькими репликами о шоколаде. Шоколад уже готов; у центрального костра суетятся несколько женщин; со сбивалками в руках они наклонились над шоколадом, взбивая питательную жидкость в пену.
Каждому охотнику протягивают taza (чашку) с шоколадом и tortillia enchilada [Блинчики из кукурузной муки с сыром и перцем (исп.)], сопровождая это приветливыми словами. Затем, опустошив чашки и жуя жесткие, словно кожаные, лепешки, охотники неслышно выходят их лагеря и направляются к Серро.
Почти сразу они начинают подниматься по расщелине или ущелью, проделанному за долгие века ключом наверху и дождевой водой. Подъем крутой, но прямой; он ведет к вершине между склонами, как по лестнице, между еще более крутыми каменными склонами. По ущелью вниз течет ручей; сейчас он маленький, но в бури становится мощным потоком; вдоль него проходит тропа, единственная, по которой можно подняться на серро, как знает гамбусино.
– Другой нет, – говорит он, когда они поднимаются. – По-другому человек может подняться, только если ему спустят лестницу Иакова [Лестница Иакова – согласно Ветхому Завету, лестница между небом и землёй, которую увидел во сне Иаков, родоначальник израильского народа (см. Библия, книга Бытие, гл. 28, ст. 12). В разговорной речи – длинная крутая лестница]. Окружающие стены крутые, как ствол шахты. По ним не смогут подняться даже дикие бараны; если мы их там найдем, они либо выросли там, либо поднялись этим путем. Guarda! – восклицает он, видя, как безрассудно прыгает молодой англичанин. – Осторожней! Не трогай камни! Они могут скатиться вниз и кого-нибудь раздавить.
– Ей-богу, я об этом не подумал, – отвечает тот, кого так предупредили, побледнев при мысли, что мог причинить опасность дорогим ему людям, и начинает подниматься медленней и осторожней.
В должное время они поднимаются к верху расселины и останавливаются, чтобы перевести дыхание. Но ненадолго, а потом продолжают идти по тропе по ровной поверхности; они по-прежнему идут вдоль ручейка, который вьется сквозь заросли деревьев и кустов.
Примерно через двести ярдов от головы ущелья они выходят на открытое место, и мексиканец восклицает:
– El ojo de Agua
Глава V
Los guajalotes
Выражение El ojo de Agua (глаз воды) – мексиканское название источника или ключа; Генри Трессилиану не нужно это объяснять, потому что он уже знаком с этим поэтическим описанием. И сейчас видит всего в нескольких шагах перед собой сам источник, журчащий в небольшом круглом каменном бассейне и посылающий поток, который питает озеро внизу.
Через мгновение они на краю бассейна, в котором вода прозрачная, как хрусталь, и гамбусино, достав сосуд для питья, изготовленный из коровьего рога, говорит:
– Не могу не выпить, хотя вчера вечером выпил много галлонов. После такого долгого периода ограничений кажется, что никогда не напьешься.
Заполнив рог и почти немедленно осушив его, он восклицает:
– Delicioso! (Восхитительно!).
Его спутник тоже пьет, но из серебряной чашки; сосуды из этого металла и даже из золота не редкость у владельцев шахт в Соноре.
Они собираются идти дальше, когда видят на краю открытого места стаю больших птиц. Они только что вышли из чащи и неторопливо похаживают между кустами, время от времени опуская клювы к земле, короче, кормясь, как индейки на пастбище. Потому что это и есть индейки, что подтверждают слова мексиканца:
– Los guajalotes!
Они так похожи на домашних птиц, хотя с более изящными фигурами и
