Ознакомительная версия.
Удар хлыста по спине трудяги-лошади – и процессия из палачей и солдат начинает медленно двигаться в сторону площади Революции.
Ме-е-дленно… Чтобы каждый парижанин мог хорошенько разглядеть величественную когда-то королеву и порадоваться тому, что натворил.
Ме-е-дленно… Потому что казнь назначена на полдень. А ехать до площади совсем близко.
Час… Последний час… Опять всего лишь час… Как странно, почему-то именно 60 минут в ее жизни играли важную роль. Сегодня ночью, готовясь к казни, она дала себе последнее напутствие: чтобы страх не вырвался наружу диким криком и тем самым доставил удовольствие палачам, она должна достойно провести последний час. Пусть воспоминания согреют сердце, сохранят разум, придадут сил.
Телега скрипела, переваливаясь с ухаба на ухаб. Вокруг орала разгоряченная предстоящим кровавым зрелищем толпа. А королева смотрела сквозь людей и не видела и не слышала их. Она вспоминала.
Свою мать – Марию Терезию. Гордую, умнейшую женщину. Конечно, пока Туанетта жила в Вене и ловко сбегала с казавшихся занудными уроков, она мало думала о том, как такой большой империей управляет ее мама. Теперь Туанетта жалела, что мама уделяла внимание только светскому воспитанию девочки: как правильно приседать и о чем говорить за столом. А нужно было, если уж императрица решила ее сделать будущей королевой Франции, больше говорить о столь трудном поприще. Ведь сама Мария Терезия осталась в памяти соплеменников уважаемой и почитаемой. Жалела Антуанетта и о том, что после расставания они больше так и не встретились. Что мама умерла, не увидев и не обняв внуков. Что общались они друг с другом только через письма. Причем, первые несколько лет это делала за нее девочка Аня. Когда Антуанетта, наконец, смогла отправить маме весточку, императрица тут же заметила в ответном послании, что письма вдруг наполнились любовью и нежностью, почерк стал аккуратнее, пропали ошибки. За что и похвалила дочь. Ах, мама!
– Смерть королеве! – рев толпы вырвал Антуанетту из построенного ею «замка воспоминаний». Она увидела розовощекую женщину в чепце и фартуке – скорее всего прачка или белошвейка, молодого парня в модном сюртуке – наверняка, студент. И еще сотни и тысячи незнакомых лиц, которые смотрели на нее глазами удовлетворенных победителей. Мальчишки кидали в ее сторону камни, мужчины и женщины выкрикивали непристойности. Ей стало жалко этих людей. Приходить в восторг от созерцания насилия – разве подобное чувство свойственно человеку от рождения? И что (или кто?) вытаскивает на поверхность в нужный момент со дна человеческого сознания столь страшную муть? Разве чья-то пролитая кровь может стать основой процветания?
Но какое ей сейчас дело до судеб окружающих. Тем более что на их стороне ни с чем не сравнимое преимущество. Любой из бросивших в нее камень через полчаса продолжит жить дальше: вернется домой или отправится в гости, станет по-прежнему ходить и дышать, сердиться и восхищаться, страдать от любви или мучиться от ревности, ругаться с детьми или болеть ангиной. Она же через 30 минут навсегда лишится возможности откладывать любые дела на «потом». Как быстро убегает время. А ведь Антуанетта еще не успела вспомнить и половину из задуманного…
Какими странными оказались четыре года, проведенные в другом измерении. Уютный деревянный дом, с лужайкой и извилистой речкой за забором. Серьезный бородатый профессор, вечно запирающийся в своем кабинете. Терпеливая к выходкам капризного подростка тетя Маргарита, которая на время заменила ей маму. И романтическая первая любовь – красавец Андрей, с которым они катались на катке. Летом! Глупая девчонка, она спорила с юношей по любому поводу. Но, не смотря ни на что, он остался преданным другом, придя в страшную минуту на помощь. Словно… герой ее детских снов Лоэнгрин – рыцарь святого Грааля. Теперь Шарлотта и Шарль – она уверена, иначе быть не может, иначе мир навсегда утратит веру в справедливость, – в полной безопасности. Да, им придется тяжело в другом времени. Но мама помнит о них, и ее любовь в любую минуту защитит их. Прощайте, мои родные!
Телега, сильно раскачиваясь из стороны в сторону, развернулась, чтобы втиснуться в узкий промежуток между домами: Антуанетте, дабы не упасть, пришлось, кое-как извернувшись, ухватиться за край скамьи. Вдали над толпой королева увидела страшное техническое достижение ХVIII века – гильотину. Блеснуло на ярком солнце остро заточенное, скошенное, тяжелое (160 кг!) лезвие. Она вспомнила фотографии, которые показывала ей тетя Маргарита: свидетельство поездки своей племянницы в Париж. И главную будущую достопримечательность – Эйфелеву башню. Как несправедливо время! И Александр Эйфель и Жозеф Гильотен оба – талантливые ученые. Один инженер, второй медик. Но почему-то первый создал радостный символ города, а другой машину убийств. А если бы Эйфель родился раньше Гильотена, сумел бы он построить свою башню? И, может быть, это как-то изменило людей и сегодняшней казни бы не случилось? Но… Что говорил Сергей Петрович: история не имеет сослагательного наклонения. Поэтому первым родился именно Гильотен. И по какому-то роковому стечению обстоятельств руку к окончательному варианту механической плахи приложил ее муж – Людовик ХVI. Если бы знал Людовик, что работу усовершенствованного им механизма проверят скоро и на его голове…
Телега остановилась. Королева встала со скамьи и ступила на брусчатку площади. Прямая спина, гордо поднятая голова. Синие глаза без боязни смотрят вперед. Наступают последние минуты. Она выполнила данное себе обещание: вспомнила и простилась со всеми близкими ей людьми. Остался только один человек. Ее муж, она называла его Огюстом, ее король. Пусть он окажется рядом с ней именно сейчас, когда осталось всего несколько шагов до последней черты. К сожалению, Антуанетта не сразу по достоинству оценила этого человека. Нет, она не могла сказать, что безумно любила его. Но он был так нежен и внимателен к ней. Они столько пережили вместе. И радости – рождение четверых детей. И горести – сначала смерть старшего сына Франца, ему исполнилось девять, потом младшей дочки Беатрис, ей не было и года. И невзгоды – их семью преследовали последние несколько лет, буквально издевались. Не оставляли ни на минуту одних, жизнь превратилась в кошмар. И он так достойно вел себя перед казнью, что и Антуанетта перестала бояться за себя. Спасибо, Людовик!
Королева поднялась по неструганым ступеням на эшафот. Часы начали отбивать двенадцать ударов. Да, французские палачи отличаются изысканной пунктуальностью. Чьи-то грубые руки схватили ее за плечи, прислонили спиной к вертикально установленной доске. Заскрипели блоки, и перекладина начала быстро опускаться прямо под лезвие гильотины. Сверкнула молнией безжалостная сталь. Брызнула кровь, заливая белое платье.
Ознакомительная версия.
