Мне не хотелось бы, чтобы читатель подумал, что я за научную фантастику, абсолютно очищенную от фантастики. Фантазия нужна и ученым, а писателям тем более.
Читателю интересно знать не только о том, что в науке давно установлено и проверено практикой, но и о «белых пятнах», которые ждут своих исследователей.
Эти «белые пятна» — благодатное поле деятельности для писателей-фантастов. Однако вспахивать неизведанное поле нужно достойно, не повредив те участки, где расцветает драгоценная всему человечеству подлинная наука.
Есть одно «белое пятно» в физике, которое волнует меня с давних времен. Речь идет о знаменитом соотношении Эйнштейна об эквивалентности массы и энергии. Известно, что оно получено из рассмотрения самых общих свойств пространства и времени и по своей природе не имеет отношения к какой-либо специфической теории структуры материи. То, что это соотношение строго выполняется в реакциях деления ядер, в термоядерных реакциях, а также во множестве реакций превращения элементарных частиц, нужно скорее рассматривать как факт многочисленных, но все же частных подтверждений общего закона природы. А что, если любую массу, независимо от ее химической природы, можно превратить в лучистую материю!
Вот это «А что, если!..» и является научной канвой произведения, над которым я сейчас работаю. Что у меня получится — рассудит читатель.
Рисунок В. ЧИЖИКОВА
Паркет танцевального зала блестел, как зеркало. Тетя Нюра улыбалась и водила рукой в косых лучах солнечного света.
— Вот натерла! — восхищенно шептала она, глядя на белоснежный потолок.
Там от паркета отражались лучи и колыхалась тень руки тети Нюры.
— Вот натерла! Вот это…
Она перестала смотреть в потолок, оглядела пустой зал. Вдоль стен чопорно стояли откидные стулья: и справа, где обычно сидят парни, и слева — где собираются девчата. Одни ждут, другие приглашают.
— Вот это… — Шепот тети Нюры вдруг оборвался, рука застыла, а глаза остановились на паркете.
Она нагнулась низко к полу, сделала шаг вперед, потом выпрямилась и, закатав рукава синего халата, решительно пошла к выходу.
Дядю Федю она втолкнула в зал насильно, Он упирался. В его руках был огромный гаечный ключ.
— Скажешь, не ты? — кричала тетя Нюра.
— Что пристала? Не был я здесь.
— Не был? А это чьи лапти? Чьи мокроступы? А? Мои, скажешь?
— Где?
— Вот, гляди вниз, на паркет!
Федя нехотя присел на корточки, посмотрел на паркет и протер глаза.
— Что-то солнце слепит… — пробормотал он.
— А ты гляди, гляди и признавайся…
Дядя Федя щурился.
— И впрямь наследил кто-то, — наконец пробормотал он. — Только не я. Не было у меня здесь работы. Тут все батареи исправные.
— Не было! — возмутилась тетя Нюра. — Может, скажешь, мои башмаки. Так вот глянь, ирод нахальный!
Ока поставила свою ногу в центре пыльного пятна на паркете.
— У меня номер тридцать семь, а тут все сорок пять!
Дядя Федя медленно двинулся вдоль пыльных следов. Он дошел до стены и остановился. Потом вернулся.
— Может, кто другой ходил? — неуверенно предположил он.
— Другой! А ключи от залы у кого? Вот у меня, — она потрясла ключами в воздухе, — и у тебя! Нет, скажешь?
Тетя Нюра закрыла лицо передником.
— Работаешь, стараешься, а такой попадется…
Дядя Федя опешил.
— Да нет, Нюра, ей-богу, не ходил я, не мог, потому… Он не договорил, сообразив что-то, быстро, краем прошелся вдоль следов до стены, почти бегом вернулся и взял тетю Нюру за руку.
— А вот и не я! Покажу сейчас тебе, что это не я. Гляди! Вот один шаг, так? Вот второй. Вот третий! Идем. Опять шаг. Опять. И еще один. Так. Ну вот, все.
— Что все? — спросила тетя Нюра, когда они уперлись лицом прямо в стену.
— Все! — торжествующе произнес дядя Федя. — Не я тут был. Я так не хожу.
— Как это не ходишь?
— А очень просто. Говоришь, я ходил? Хорошо. Дошел я до этой стенки. А дальше?
— Что дальше?
— А вот я тебя и спрашиваю, что дальше-то было? Я, значит, дошел до этой стенки. А что было дальше?
Тетя Нюра медленно опустила голову и внимательно посмотрела на паркет. Следы кончались у стены, причем последний отпечаток остался на блестящем воске только наполовину. Вторая половина ушла в стену. Тетя Нюра с недоумением оглянулась вокруг.
— Соображаешь? — весело спросил дядя Федя. — Если это был я, то где я шел обратно, а?
— Правда… И впрямь не ходил обратно…
— Как же я мог идти только сюда? Значит, я здесь был и остался? А где ты меня нашла? В дежурке. Вот покажи, как я вышел, так тогда я сызнова натру паркет.
Тетя Нюра на цыпочках прошла след, осмотрела весь зал и виновато улыбнулась.
— Ошиблась я. Наверное, какой-то другой идол… Ведь лазают здесь всякие…
…Дядя Федя давным-давно не водопроводчик. Он окончил полную среднюю школу для взрослых и к сорока годам сдал экзамены на аттестат зрелости. Потом вместе со своей семьей переехал в другое село, где устроился работать библиотекарем.
Разумеется, и сам он начал запоем читать книжки — самые различные, без всякой системы. Он очень увлекался художественной литературой, прочитывал все приходившие в библиотеку журналы, читал справочники, энциклопедии и всевозможные брошюры. Но однажды ему попался научно-фантастический роман, потом еще один, еще… Благодаря им дядя Федя вскоре приобщился к научным знаниям и оказался в курсе более чем современных идей физики, биологии и астрономии. Он узнал, например, что такое антимир, и рассказывал об этом антимире деревенским старухам такое, отчего они не переставали креститься. Справедливости ради нужно заметить, что многие теории и гипотезы дядя Федя выдумал вполне самостоятельно, хотя, рассказывая о них, всегда ссылался на имена ученых.
Однажды, увлекшись рассказом об антимире и о прочих таинственных вещах, дядя Федя распалился:
— И вот мы с вами здесь живем, а рядом с нами, и даже, может быть, в каждом из нас, есть наш двойник, и у этих двойников свой мир, подобный нашему, но мы их не видим, а они — нас. Так и ходим по парочке, совершенно одинаковые и невидимые…
В этом месте дядя Федя запнулся, одеревенел, застыл.
— А как же стало известно, что есть этот невидимый антимир, если его никто никогда не видел? — спросила одна женщина.
Дядя Федя не ответил. Он медленно поднялся с завалинки и пошел, покачиваясь и спотыкаясь.
— Зачитался, бедняга! — сочувственно сказал кто-то ему вслед.
Рано утром следующего дня дядя Федя был в том самом клубе, где когда-то оставил следы на паркете.
