– Значит, – продолжил Мейсон рассуждения Дрейка, – изменив свои планы, Малден и Керби в Солт-Лейк-Сити расстались. Керби отправился в Денвер решать свои семейные проблемы. А Глэдис Фосс, узнав из радионовостей о мнимой гибели доктора Малдена, все же вылетела из Финикса в Солт-Лейк-Сити. Какова же была ее радость, когда она услышала по телефону его голос! А ведь в самолете, как рассказала стюардесса, она оплакивала своего мужа. Но ты ничего не сказал о деньгах из сейфа в Диксивуд-апартаментах, Пол. Что слышно о них?
Дрейк покачал головой.
– О той квартире Кастелло не знал. О Глэдис Фосс знал, а о квартире не знал. А вот миссис Малден разнюхала все тайны мужа. Бедный доктор Малден! Все домашние за ним шпионили, все обворовывали. Теперь о финансовой стороне дела. Разумеется, доктор Малден припрятывал значительную часть своих денежных доходов от налогового обложения. Вдобавок он играл на скачках, стараясь брать выигранное наличными. Будучи человеком железной воли, расчетливым, умным и хладнокровным, он разработал тайную систему, позволявшую предвидеть вероятностные комбинации. Выигрывал он по-крупному, проигрывал мелочь. Вернемся к Глэдис Фосс. Ее машина оставалась в Сакраменто, она прилетела туда из Солт-Лейк-Сити и отправилась в Диксивуд-апартаменты, чтобы забрать оттуда свои личные вещи. Тем временем доктор Малден, возможно, слегка подгримированный, также посетил свое любовное гнездышко, опорожнил сейф, оставив дверцу открытой. Зачем? Чтобы сбить с толку налоговую инспекцию, бросив тень на Глэдис Фосс, которая якобы позволяла себе вольничать с наличностью. За доброе имя Глэдис Фосс волноваться не надо было. Все равно ведь ей предстояло исчезнуть вместе с ним. Представляю, как поразилась Глэдис Фосс, посвященная, конечно, в этот замысел, когда увидела, что дверца сейфа захлопнута, картина повешена на место и все прибрано!
Мейсон кивнул, соглашаясь.
– Одного только не понимаю, – сказал Дрейк. – Почему доктор Малден, ненавидя жену, завещал ей все свое состояние?
– У него не было другого выхода, – объяснил Мейсон. – Если бы он лишил ее наследства, у налоговой инспекции тотчас же зародились бы всяческие подозрения. Он ведь не собирался подсовывать общественности свой труп. Он хотел элементарно испариться.
– Что верно, то верно, – засвидетельствовал Дрейк.
– Так что миссис Малден в принципе не врала мне при первой нашей встрече, – рассмеялся Мейсон. – Она желала, чтобы именно я открыл квартиру в Диксивуд-апартаментах, открыл во всех смыслах слова. Чтобы именно я обнаружил шифр сейфа. Чтобы именно я извлек оттуда денежки. А потом... Ей представлялось, что я буду прятать эти денежки, пока улягутся страсти. А затем отдам ей пятьдесят тысяч долларов, не подлежащих налоговому обложению. Что касается доктора Малдена и Глэдис Фосс, они усердно взялись за реализацию своих далеко идущих планов. И довольно успешно – вряд ли кто-нибудь их когда-нибудь найдет.
– А что будет с Керби? – полюбопытствовал Дрейк.
– Сомневаюсь, чтобы Гамильтон Бергер стал о нем тревожиться, усмехнулся адвокат. – На что ему сейчас сдался Керби? Но как Керби старался выгородить доктора Малдена! Какую историю придумал газетчикам и прокурору! А вот давать показания под присягой побоялся. Ложное свидетельство под присягой – это серьезно. За ложное свидетельство, если всплывет истина, придется отвечать. И тогда прощай, тропический остров, прощай, морской прибой, прощайте, бананы и кокосовые орехи. Взамен одиночная камера и скудная тюремная похлебка.
– Значит, под видом парализованной тетушки к Дарвину Керби в гостиницу пробрался доктор Малден?
– Разумеется. Керби каким-то образом известил доктора о своем местонахождении... Погоди-ка... Делла, где вчерашняя газета?
Делла Стрит принесла из приемной вечернюю газету.
Мейсон торопливо пролистал ее, всмотрелся в колонку объявлений и вдруг щелкнул пальцами.
– Нашел? – спросил Дрейк.
– Черт возьми, как это я не сообразил раньше? Послушайте: «С.М. Готов в помощь тебе отрубить правую руку, но шевельнуть ею не в силах. Д.К.».
– Все сходится, – подвел итог Дрейк.
Мейсон улыбнулся Делле Стрит.
– Юридически я остаюсь преступником, обвиненным в оскорблении Суда. Делла, предлагаю отметить это дело приличным обедом. Кто знает, скоро ли я дождусь теперь нормальной пищи?
– Судья Тэлфорд испытывает глубочайшее раскаяние, – сообщил Дрейк. На сегодняшней пресс-конференции он только о тебе и говорил. Еще никому, сказал он, не удавалось с таким блеском провести судебное рассмотрение, и в этой схватке ты проявил себя непримиримым борцом справедливости, поборником человеческих прав, отстаивающим клиента до последней капли своей крови. По его словам, твой отчаянный, рискованный поступок помог Суду узнать истину.
Мейсон встал и надел шляпу.
– Пол, мы с Деллой идем отмечать мое успешное избавление от трех месяцев тюрьмы и благополучное окончание дела. А ты прими оставшиеся рапорты оперативников, и подведи итог.
– Ну вот, – пробурчал Дрейк, – как всегда вы идете гулять, а мне сидеть в опротивевшем кабинете и работать.
– Прогулялся бы ты с дубликатом ключа в квартиру мистера Амбоя в Диксивуд-апартаменты – понял бы разницу между прогулкой и работой.
– Хорошо, Перри, сдаюсь, – взмолился Дрейк. – Идите, отдыхайте заслужили. А я пока подобью счета, что выставлю миссис Малден и поразмышляю – какого это любоваться чужими любовными гнездышками?
– Поразмышляй, тебе пойдет на пользу, – рассмеялся Мейсон. – А чтобы легче было представить картину, открой сейф и вообрази, что там должно быть сто тысяч долларов, а их нет. До свидания.
