— Скоро, скоро… Вот организую еще несколько таких вечеров… — отшучивалась Катя. Она и сама не знала, почему медлит. Пугала ответственность этого шага.
Война для Кати началась с финских событий. Оба ее брата, Анатолий и Валентин, ушли на фронт. Зима сорокового выдалась на редкость суровой. По утрам город окутывала густая морозная дымка, а вечерами пугали зловеще-багровые, во все небо, закаты. Катя не верила в серьезность финских событий. Успехи Красной Армии вдохновляли, вселяли оптимизм. Западная Украина и Западная Белоруссия встречали Красную Армию как освободительницу.
Но военный конфликт с Финляндией, навязанный советской стороне реакционным правительством Маннергейма, затягивался. В сердце Кати поселился страх за жизнь братьев.
В Европе бушевала война. После захвата Гитлером Польши Англия и Франция объявили войну Германии. Пока империалисты дрались за мировое господство, Советский Союз стремился обезопасить свои границы.
От Рихарда не поступало никаких известий, хотя еще в сентябре прошлого года было заключено соглашение между СССР и Японией о ликвидации конфликта в районе реки Халхин-Гол. На ее запросы ссылались на сложность международных отношений. «Когда-нибудь да кончится же все это!» — думала она в отчаянии.
Неожиданно получила от Рихарда посылку. Вручил швейцар внизу, когда она возвращалась с работы домой. «А письмо?» — требовательно спросила Катя. «Письма не передали, — напуганный ее строгим тоном, ответил швейцар. — Может быть, там, в посылке», — уже увереннее добавил он. «Да, да, наверное, в посылке…» — обрадовалась Катя. Лифт задерживался где-то на самом верху, и она почти бегом пустилась по лестнице на четвертый этаж.
Он прислал ей меховое пальто и очень теплый шерстяной костюм. Проверила все карманы — ни письма, ни записки. Может быть, не было возможности написать? Спешил, или его торопили… Кто знает, при каких обстоятельствах передавалась эта посылка… Главное, он помнит о ней! Заботится. Зима, и он подумал о теплых вещах для нее. «А что, если вслед за посылкой явится сам Рихард?» Эта мысль заставила сильнее забиться ее сердце. Она даже беспокойно осмотрелась вокруг: достаточно ли чисто в квартире? Не застанет ли ее врасплох Рихард? Пора, пора сменить занавески на окнах, да и пыль завелась по углам. Все недосуг…
Воодушевленная внезапной счастливой мыслью о приезде Рихарда, надела домашний халат и принялась за уборку.
Но шли дни, недели, а положение оставалось прежним: ни писем, ни Рихарда.
Конфликт с Финляндией перерос в настоящую войну. И однажды из Петрозаводска пришла телеграмма: «Погиб Анатолий».
Это была уже третья смерть, которую переживала Катя.
Весной конфликт с Финляндией уладился по инициативе Советского правительства. Был подписан мирный договор между СССР и Финляндией. Вернулся домой брат Валентин, и Катя вздохнула свободней. Очень боялась за мать: второго удара, в случае гибели Валентина, она не пережила бы.
А жизнь уходила все дальше и дальше от личных трагедий, от дорогих могил, подхватывала Катю своим стремительным бегом, новыми заботами, радостью каких-то достижений.
Ее назначили начальником одного из ведущих цехов завода. Производство расширялось, совершенствовалось за счет внедрения более современной технологии, что требовало по-новому подходить и к организации труда, на ходу перестраиваться. Организация труда — давнее увлечение Кати — требовала дополнительных знаний, изучения опыта коллективов других предприятий. Были, казалось, непреодолимые трудности, но именно преодоление этих трудностей наполняло жизнь высоким смыслом, делало Катю счастливой.
«Возможно, ты теперь уже крупный директор…» — шутливо пивал Рихард в последнем своем послании. «Возможно, буду и директором», — задорно думала Катя, с улыбкой вспоминая эти слова.
Муся, Мария Александровна Максимова, стала крупным партийным работником в своей республике. Таня заканчивала медицинский институт. Между сестрами существовало как бы тайное соревнование в реализации своих возможностей на благо общенародного дела. При встречах делились жизненными планами, обсуждали общественные проблемы, иногда пускались в «философию» по житейским волнам. В таких случаях Муся категорично изрекала: «Нужно быть хозяином жизни и делать свое дело, а не философствовать о смысле жизни».
Сестры пытались расспрашивать Катю о Рихарде, о ее странной семейной жизни. Катя отделалась шуткой: «Все собираюсь к начальству Ики по примеру Колокольчиковой потребовать своего мужа из заграничной командировки». Колокольчикова была героиней пьесы Погодина «Мой друг». Сыгранная знаменитой Бабановой в Театре Революции, стала любимым персонажем театральной публики. Пьеса чем-то глубоко задела Катю, но она боялась признаться себе в этом. Что может быть общего между ней, Катей, начальником цеха, и глупенькой Колокольчиковой, так жаждущей личного счастья? Свои впечатления отнесла за счет прекрасной игры актрисы. Она ревниво оберегала даже от сестер интимный мир своей души.
Катя, Екатерина Александровна, стала зрелой женщиной, очень сдержанной, полной чувства собственного достоинства. От нее исходили спокойствие и внутренняя энергия. Эти качества делали ее хорошим руководителем. На заводе Катю очень ценили. И никто, конечно, не подозревал, что выработанные ею сдержанность и спокойствие — своеобразная защита одинокой женщины в сутолоке повседневной жизни, Рабочие ее любили за настоящий, не показной демократизм. Она по-прежнему была их другом, советчиком даже в житейских делах, желанным гостем на семейных торжествах.
Война разметала семью Максимовых в разные стороны. Ушел на фронт Валентин. Мария Александровна с матерью и дочкой Татьяны эвакуировалась в Свердловскую область. Татьяна Александровна, как врач, оставалась в обороняющемся Петрозаводске.
Завод «Тизприбор» быстро перестраивался для работы на оборону.
Сменилось руководство, ужесточилась дисциплина. То, что вчера казалось важным, стало казаться пустяком, потеряло значение. Военные сводки были не только неутешительными, а прямо-таки трагическими. «О возвращении Рихарда теперь не может быть и речи», — тоскливо думала Катя. Но что стоила личная трагедия в сравнении с общенародной бедой?
В октябре немцы уже стояли под Москвой. Бесконечным потоком шли через Красную площадь батальоны солдат и ополченцев.
До самой весны сорок второго шла битва за Москву. В марте Екатерина Александровна писала сестре уже в Беломорск, куда Мария Александровна была отозвана из эвакуации для работы в Госплане своей республики:
