Каминный зал на вилле, снятой братьями-азиатами. Ночь
В креслах у камина сидят Мазанхан, Найхал, сын Нальхана, и Макс.
Найхал, сын Нальхана (опуская руку с телефоном). Сказал, что будет там в назначенное время. Угрожал, злой человек. Кричал сильно.
Мазанхан. Место точно хорошее?
Найхал, сын Нальхана. Э! Очень хорошее. Открытое пространство, одна дорога, низина. «Опушка Смерти» называется.
Макс (Найхалу, сыну Нальхана). Можно я бабушке позвоню? У меня деньги кончились.
Найхал, сын Нальхана (передавая ему телефон). Конечно звони. Счастливый человек — у тебя бабушка есть.
Макс (набрал номер). Алло! Ба, это я. Да. Да все в порядке. Работаю с утра до вечера. Вам с Лерой подарки привезу. Почему не надо? Что? А кто сказал? Слава! И она! От елки! Ну, перестань. Сама же говорила — еще успею. Ну, ладно, телефон чужой, потом еще позвоню. (Отдает трубку Найхалу у сыну Нальхана.)
Мазанхан. Что случилось, дорогой мой?!
Макс (мрачно). Ничего особенного — от меня невеста сбежала с моим другом.
Мазанхан. Слава Великому Степному Духу!
Мазанхан. Хорошо, что жениться не успел. Если твоя невеста убегает с твоим другом, значит, она не любила тебя, а твой друг и не друг совсем. Все встало на свои места.
Макс. Не успокаивайте меня. Мне уже тридцать, а я нормальную девушку найти не могу.
Мазанхан. Ты не ищи. Я тебе сам найду.
Макс (принимая это за шутку). Найдите. Желательно симпатичную. Только заранее предупреждаю — я неудачник.
Мазанхан. Это мы тоже решим. Дедушка Номто помолится, и все пройдет.
Макс. Ну, если так, то пожалуйста.
Найхал, сын Нальхана (обращаясь к Максу). Тарантина когда приедет?
Макс. Как и договаривались — в шесть утра.
Мазанхан. А в шесть пятнадцать уважаемый Налигуто Пуроками приедет с детьми.
Макс. Сколько у него детей?
Мазанхан (поднимаясь с кресла). Хватит. Ладно, пойдем немного поспим перед битвой. Накопим лишней крови.
Титр: ЧУТЬ ПОЗЖЕ, А ТОЧНЕЕ – УТРОМ.
Вилла, арендованная братьями-азиатами
С первыми лучами солнца к воротам виллы подъезжает студийный автобус с надписью на борту «Студия Квентина Тарантино». Тарантино первым выскакивает из автомобиля и начинает безжалостно терзать кнопку звонка с криками.
Тарантино. Эй! Хи-хи-хи! Макс! Я маечки, кепочки и флаги с лейблом студии привез. Пора ехать рвать плохих парней.
Через несколько минут ворота распахиваются, впуская автобус и машину внутрь. Не успевают они закрыться, как к ним подъезжает черный лимузин с затемненными стеклами. Из него выскакивает молодой японец в кимоно и, подойдя к воротам, деликатно давит на кнопку звонка. Ворота гостеприимно распахиваются и перед ним. Налигуто Пуроками выходит из своего лимузина и приветливо машет рукой.
Титр: еще ЧУТЬ ПОЗЖЕ, но совсем чуть-чуть.
Прохожим, оказавшимся в то чудесное утро на улицах, посчастливилось стать свидетелями живописнейшего кортежа, когда-либо проезжавшего по дорогам города грез — два хаммера, увенчанных пулеметами со свисающими лентами и флагами с лейблом студии Квентина Тарантино, следом — школьный автобус, и, наконец, лимузин Налигуто Пуроками, лимузин Мазанхана. В приоткрытых окнах джипов виднелись строгие лица азиатов, сжимающих в своих смуглых руках автоматы. Постовые полицейские отдавали колонне честь, бабушки показывали на нее малышам и говорили при этом.
Бабушка. Это Квенти поехал, внучок, а я в твоем возрасте видела, как снимали «Бен Гура».
Черный Зизу со своими хулиганами приехал на «стрелку» пораньше. Он любил эффектные позы и еще больше любил прятать своих трех-четырех бойцов по кустам с флангов. Его никелированный револьвер пускал солнечные зайчики, пальцы были унизаны еще большим количеством всевозможных перстней, белый костюм был не только белый, но еще и шелковый. Общую картину завершали остроносые лакированные туфли цвета индиго. Черный Зизу знал, что он прекрасен и непобедим. Прекрасен априори, непобедим, потому что накануне он сообщил через своего человека офицеру ФБР о предстоящей разборке. Также он сообщил об этом же на кабельное телевидение.
Скрываясь в тени деревьев, к телефонному аппарату подкрадывается Черный Зизу. Засовывает себе в рот грязный носовой платок, набирает номер и шипит в трубку.
Черный Зизу. Соедините меня с ФБР. Офицер, я хочу вам сообщить, что завтра утром парни великого Черного Зизу перестреляют заезжих япошек на «Опушке Смерти», в трех километрах от города, и возьмут власть над всем Голливудом.
Однако Черный Зизу не знал, что в ту ночь дежурил Маракино Кутоси, и ему эта информация не понравилась вдвойне. Маракино Кутоси знал всех заезжих «япошек», тем более что заезжих и не было. Был клан мудрого и доброго Налигуто Пуроками, который и устроил когда-то Маракино на это место. Поэтому офицер незамедлительно поехал навестить своего мудрого покровителя.
Маракино Кутоси что-то шепчет Налигуто Пуроками, идущему по тенистой аллее парка. Тот ласково треплет офицера за ухо.
Черный Зизу прислушивается к мерному гулу, раздавшемуся за склоном. Его рука еще крепче сжимает рукоять револьвера. Его глаза внимательно и строго смотрят вперед. Его зрачки начинают постепенно расширяться. Равномерно весь склон напротив заполняют джипы с пулеметами на крышах. Из них спокойно выходят «япошки» с автоматами в одной руке и гранатами в другой. «Япошек» очень много, и, судя по их лицам, они приехали не для съемок на кабельном телевидении. Над склоном раздается тихий, но убедительный звук вынимаемых предохранителей из гранатных бойков. Звук своей равномерностью походит на пение цикады. По склону катятся кольца от гранат. В такт им гулко звякают затворы пулеметов на крышах джипов. Сверкают на солнце линзы оптических прицелов. По белому шелку костюма Черного Зизу ползут пять или шесть алых точек лазерных прицелов. Черный Зизу зажмуривается. Гремит канонада взрывов от одновременно брошенных полусотни гранат, грохочут пулеметы, хлопают снайперские винтовки, разлетаются по всей опушке окровавленные части тел членов банды Черного Зизу и обломки их автомобилей; четыре разрывные пули портят белый костюм лидера Кровавых Акул, а в нем самом оставляют сквозные дыры размером с кулак. Все, что не уничтожено гранатами и пулями, порублено мечами стремительных, как голодные воробьи, ниндзя. В довершении этого ужаса, к любимому бьюику Зизу подходит «япошка» и гвоздем изображает на капоте знак «зорро». Черный Зизу роняет свой револьвер и открывает глаза. К нему приближается «япошка» с ночным горшком в руках.
Найхал, сын Нальхана. Снимай штаны, хулиган, садись на горшок и выделяй наш камень. А то дедушка Ном-то ругаться будет. Он пустых расходов не любит.
Черный Зизу послушно снимает брюки и садится на горшок, попутно оглядываясь на других членов банды. Другие члены банды тоже имели представление о здравом смысле и на данный момент, побросав оружие, стоят на коленях с поднятыми руками.
Черный Зизу быстро залезает в нагрудный карман, достает требуемый предмет и передает «япошке».
Давай тужься. У нас времени мало. Придется тебе, хулиган, клизму делать.
Черный 3изу. Не надо клизму! Алмаз у меня в кармане брюк. Я его тогда под языком спрятал.
Найхал, сын Нальхана. Это хорошо. Иначе пришлось бы облизывать.
Черный Зизу вытаскивает алмаз и отдает его «япошке». Тот зажимает его в руке и уходит обратно.
Черный Зизу (вслед Найхалу, сыну Нальхана). Что мне делать дальше?
Найхал, сын Нальхана (не оборачиваясь, находу). Это уже не мое дело. Я же тебе говорил, что я русский, а японец — он. (Показывает на идущего с ножом в руке к лидеру Кровавых Акул старого японца.) Только сдается мне, что жениться ты уже не сможешь. Строгие у них на этот счет законы. Сам виноват. Глупый ты очень. И дети у тебя глупые были бы.
Найхал, сын Нальхана, подходит к стоящему рядом с Мазанханом Максу и протягивает ему диск.
Мазанхан. Все, поезжай скорей. У тебя через сорок минут посадка. Тебя Тарантина проводит.
Макс (изумленно). Как посадка? Куда посадка?
Мазанхан. В самолет посадка.
Мазанхан. Э! Мы через два дня прилетим. Я должен своих людей погулять. На колесе покатать. Сладкой ватой покормить. И к уважаемому Налигуто Пуроками обещал зайти. Обидится.
Макс. Слушайте, а вы не могли бы этот проклятый диск с собой взять. Боюсь я. Мало ли что!
Мазанхан. Не бойся. Мы через день приедем.
Найхал, сын Нальхана (вслед Максу). Там у Тарантины в машине мы тебе сумку с деньгами положили.
Снизу раздается дикий рев, постепенно перерастающий в визг фальцетом.
Тарантино (догоняя Макса). Хи-хи-хи! Я бы сказал (кивает в сторону опушки), что именно так и рождаются кинокритики. Немного позора, немного насилия. Практически мой стиль. (Хлопает Макса по плечу.) Пошли скорее. Хи-хи-хи! Это было клево!
Россия. Аэропорт «Шереметьево-2». Утро
