М. Роуз - Парфюмер Будды

Она знала, с чего все началось, но знание не избавляло ее от страха. Жас и девятилетний Робби играли в прятки. Из окна на чердаке он вылез на крышу. Она его там искала и, заметив открытое окно, вылезла на крышу вслед за братом. Крыша была большая, можно было прятаться за трубами и карнизами. Жас медленно кралась по крыше, разыскивая его. Вдруг она услышала голоса. Подошла к краю и посмотрела вниз. Родители стояли на улице и ругались. У них часто случались сильные ссоры, и Жас это беспокоило. Она страдала, что они были несчастны.

На этот раз скандал был особенно громкий и ужасный. Она так увлеклась их криком и оскорблениями, что не заметила, как подкрался Робби. Он позвал ее по имени и напугал. Повернувшись слишком быстро, она оступилась левой ногой и начала падать. Робби схватил Жас за руку и вытащил ее на черепицу. Когда он тащил сестру, та сильно поцарапалась. Но это спасло ее от неминуемых переломов костей, а может быть, и от самого страшного.

Дыхание. Средство от всего. Дыши, приказала она себе.

Если Робби там, внизу, ты должна ему помочь.

Она знала, как успокоиться. Дыша, она старалась различить запахи в воздухе. Земля. Гнилое дерево. Каменная пыль и плесень. Чистые острые струи кипарисовой ограды лабиринта. Жасмин, благоухающий ночью в саду, вместе с ранними розами. И трава. Все вместе эти ароматы составляли суглинисто-темный запах Од, таинственного и удивительного землистого аромата, предполагавшего лес с настолько густой листвой, что пробиться сквозь нее могли только редкие солнечные лучи. В этом лесу ребенок мог вечно бродить, так и не найдя выхода.

Но среди всех ароматов Жас не могла отыскать тот, который был нужен.

Здесь ее брат или нет? Были ли это его знаки? Если нет, то почему верхушка обелиска испачкана грязью? Почему были смещены камушки? Не кошка же их разбросала?

– Робби? – крикнула она и напряженно прислушалась.

Эхо ее собственного голоса передразнило наивную попытку.

Будто он сидит там и ждет ее, подумала Жас.

– Робби? – не подумав, крикнула она снова.

Ничего.

– Что там внизу? – прошептала она скорее ночи, чем Гриффину. Голос показался ей испуганным, и Жас стало стыдно.

Гриффин разжал пальцы и уронил свечу. Несколько секунд она освещала все ту же каменную кладку, потом, словно падающая звезда, с ускорением полетела вниз.

Жас трясло, она дрожала так сильно, словно голая попала в снежную пургу. Она знала, что это состояние – результат фобии, но справиться ей было не под силу. Она повернулась к Гриффину и готова была что-то произнести, но он поднял руку, чтобы Жас молчала.

Когда свеча долетела до дна, послышался тихий далекий звук.

– Зачем ты это сделал?

– Хотел узнать, как долго она будет падать, и вычислить глубину по ее скорости падения.

– Сколько ушло времени?

– До дна почти тридцать секунд.

– И как глубоко?

– Почти сто футов.

Гриффин зажег вторую свечу, склонился над краем как можно больше и опустил свечу.

– Это всего лишь каменная стена, покрытая мхом и плесенью.

– Нет, смотри, – сказал он.

Под бешеный стук сердца она подобралась ближе. Жас не понимала, куда он указывает.

– Где?

– Видишь углубление?

Она кивнула.

– Что это?

– Это ступени, Жас.

Гриффин наклонился еще ниже.

– Смотри. Там еще одна. Они вырублены в камне. И, возможно, идут до самого дна.

– Надо туда спуститься. Поискать его.

– Знаю, но не сейчас.

– Почему нет?

– Мы не подготовлены, – он показал на ее туфли и одежду. – Нужны брюки, шлемы с фонарями. Нужна веревка и аптечка первой помощи на случай, если Робби ранен.

Жас хотела поспорить, но его опытность перевесила ее нетерпение.

– Без подготовки нельзя. Если мы поранимся, то не сможем помочь Робби.

– Даже если бы я знала, куда идти за снаряжением, то ночью все закрыто.

– Жаль, но придется подождать до завтра. Мы не знаем, куда идти и как проложить путь. Мы не знаем, куда он ведет. Мы можем заблудиться.

Несмотря на прохладу, спина Жас покрылась потом. Она испугалась, но это не имело никакого значения. Робби оставил ей послание. Он – последнее, что у нее осталось. Ей приходилось сражаться с демонами и пострашнее. Видения и ночные кошмары однажды угрожали ее рассудку. Ее госпитализировали, лечили электрошоком, лекарствами. Жас смогла выдержать все.

Хотя она только что согласилась с Гриффином, что надо обождать, сделать этого она не могла. На коленях, пятясь, она подползла к люку.

Гриффин пальцами схватил ее за запястья. Хватка была такая сильная, что рукам стало больно. Он резко оттащил ее от люка.

– Мне больно, – выдохнула она.

Он ее отпустил.

– Знаешь, что ты сумасшедшая? – Лицо его перекосило от злости. – Почему не слушаешь меня?

Сердце у нее колотилось, и она не могла перевести дух. Сев на сырую землю, Жас прислонилась спиной к зеленой ограде. Руки болели от напряжения, она давилась слезами. Меньше всего ей хотелось расплакаться перед Гриффином.

– Если Робби сбежал и находится там, внизу, то он в большей безопасности, чем где бы то ни было. Никто не может знать, где он, и ему удастся выжить еще одну ночь. Мы спустимся туда завтра.

Она кивнула, не доверяя своему голосу.

– Обещаю, – сказал он.

Сочетание страха, отчаянья и грусти, смешанное с воспоминанием об этом слове, доказывало слишком многое. Первая горячая слеза скатилась по ее щеке. Жас отвернулась от него. Вторая слеза.

Она почувствовала его руку у себя на плече.

– Позволь мне помочь тебе. Я слишком сильно потянул тебя, но я боялся, что ты упадешь.

Не обращая внимания на его руку, Жас встала, вытерла руки о джинсы и направилась к дому.

Приезжая в Париж, Малахай всегда останавливался в одном и том же номере в «Л’Отеле». В роскошных апартаментах он чувствовал себя как дома. Красные с золотом парчовые занавески гармонировали с покрывалом постели эпохи королей и королев. Хрустальные канделябры всегда сверкали. Тонкие французские простыни всегда были отутюжены.

Он выглянул в окно и поверх крыш залюбовался видом церкви Сен-Жермен. За сотни лет вид ее не изменился. Башня была самой древней в городе, десятого века. Малахай проверил часы. Пятнадцать минут десятого. Он откупорил бутылку «Круга», ожидавшего его во льду с приветственной запиской от отеля, прислоненной к серебряному ведерку, и налил себе бокал. С шампанским в руке он открыл двери маленького балкона и вышел на него, как раз когда зазвонили колокола. Облокотившись на перила, он насладился звуками, теми же вечными звонами, что слушают парижане со времен Средневековья и Революции. Потягивая густое сверкающее вино, Малахай закрыл глаза и попытался представить себя в прошлом, но воображения ему не хватило. О, как завидовал он способным путешествовать сквозь века детям, с которыми работал! Ему тоже хотелось по-настоящему увидеть и попробовать прошлое на вкус, жить в нем, бродить по улицам и общаться с людьми. Раскрыть недоступные секреты.