— Убитый был ночным сторожем в этом учреждении. Его опознал Карлос Травьесо. Звали сторожа Марио Каррерас, возраст — шестьдесят один год, жил вместе с дочерью Селиной и зятем. По степени трупного окоченения было определено, что он уже около двух часов, как умер…
— Мы обнаружили кое-что интересное, — продолжил младший лейтенант Эрнандес. — Радио было включено. А дочь ночного сторожа сообщила, что ее отец обычно прослушивал три радиопрограммы подряд, по полчаса каждая. Первая из них — от 23.00 до 23.30, вторая — от 23.30 до полуночи и последняя — от полуночи до половины первого.
— Как раз в один из этих интервалов и было совершено убийство, — отметил Сарриа.
— Да, — согласился Эрнандес. — Дочь сказала также, что ее отец по обыкновению совершал обход после второй программы и быстро возвращался в комнату, чтобы как можно меньше пропустить из третьей программы.
Сарриа сунул в рот шариковую ручку. Из-за этой своей привычки он вынужден был менять ручки раньше, чем успевал израсходовать пасту, а покусывал их, «чтобы легче думалось». Взглянул на младшего лейтенанта:
— На какую громкость было включено радио?
Эрнандес почесал затылок, ответил:
— Можно сказать, на среднюю или, пожалуй, чуть громче.
— В таком случае не исключено, что преступник дал больше громкости, чтобы не было слышно, как он «трудится» со шкафом.
— Отпадает, — сказал Эрнандес. — Дактилоскопическая экспертиза установила, что никто, кроме сторожа, радиоприемника не касался. Это очень старый приемник, и рукоятка регулятора громкости вращается довольно туго. Эксперт заявляет, что никаких чужих отпечатков на рукоятке нет и что, если бы ее стал вращать кто-то в перчатках, то он стер бы отпечатки пальцев сторожа, а они отлично сохранились. Кроме того, не думаю, чтобы шум, производимый преступником, был слышен на улице: особняк отстоит от ограждающей каменной стены метров на пятнадцать, а прохожих в эту ночную пору почти не бывает.
— Ладно, — согласился Сарриа, — есть и такие, кому нравится включать радио на полную мощность. Быть может, ночной сторож был как раз из этой категории.
— Положение тела сторожа и окружающих предметов позволяет предполагать, что ни до, ни после его ранения никакой борьбы не было: вся мебель на местах, ничего не сдвинуто. Возле трупа обнаружено только одно пятно крови, а это значит, что смерть наступила скоропостижно.
Всякий раз, когда изложение событий доходило до какого-то пункта, который младшему лейтенанту Эрнандесу казался туманным или просто интересным, он брал слово и давал свое толкование фактам. Зачастую он и сам не мог бы объяснить, почему тот или иной момент имел для него, как он выражался, «странный запах», но в его толкованиях как будто звучало предостережение: «Внимание, в том, что я говорю, есть что-то неверное, не вяжущееся с логикой, но я и сам еще не знаю, что именно». Сейчас наступил один из таких моментов. И Эрнандес размеренно произнес:
— Были пятна крови на лестнице и следы собачьих лап, которые вели в комнату наверху, где и нашли труп собаки. Неподалеку стояли жестянки с водой и пищей. Похоже на то, что собаку ранили внизу, и она дотащилась по лестнице на второй, этаж, чтобы умереть возле того места, где ее кормили.
— А почему у сторожа было, две собаки? — спросил Сарриа.
— Дочка пояснила, что ее отец держал одну собаку из жалости. Этот американский кокер-спаниель жил у него много лет и от старости оглох. Поскольку для службы он ему уже не годился, зять сторожа Нестор достал ему другую собаку — далматского дога — того самого, что охранял сад и получил там удар по голове. А кокер-спаниель находился со сторожем внутри и сопровождал его при обходе, хотя фактически никакой пользы от этой собаки не было. — Сабади взглянул на Сарриа, добавил: — Скоро должны подъехать начальник департамента и управляющий трестом, может, они помогут кое в чем разобраться. Дело в том, что один из шкафов в департаменте оказался взломанным, и из него похищена папка.
— Все указывает на то, — заметил Эрнандес, — что сторож слушал свое радио, когда вдруг услыхал какой-то шум, вероятно, это вор орудовал со шкафом. Пошел туда, но преступник, услышав шаги сторожа, спрятался, а затем напал на него. Факт тот, что сторож не успел даже выхватить пистолет, висевший у него на поясе.
— Сторож не слышал никакого шума, — уверенно возразил Сарриа.
Оба младших лейтенанта впились в него вопрошающим взглядом.
— Откуда вы это знаете? — спросил Эрнандес.
— Очень просто, — пояснил Сарриа. — Когда человек слушает радио и внезапно слышит какой-то посторонний шум, то первое, что он сделает, это уменьшит громкость, чтобы лучше уловить шум, когда он повторится. А раз сторож пошел туда с пистолетом в кобуре и к тому же оставил приемник включенным на полную громкость, то, значит, он ничего подозрительного не слышал.
— Согласен, — признал Эрнандес. — И все-таки что же заставило сторожа начать обход раньше обычного, если, как заверяет его дочь, он всегда слушал передачу до двадцати четырех часов и только после этого совершал свой обход? А из показаний Травьесо следует, что уже в 23.45 сторож на телефонный звонок не ответил.
Сарриа достал сигарету, чиркнул спичкой, затянулся.
— Поставь себя на место сторожа: что заставило бы тебя уйти от радиоприемника?
Эрнандес не спешил с ответом; он сосредоточенно всматривался в какую-то точку вблизи Сарриа, потом сказал:
— Я могу допустить три причины: желание пойти в туалет, телефонный звонок или неинтересную передачу.
— В таком случае первая причина отпадает, — заметил Сабади. — При той комнате, где приемник, есть свой туалет. Выходить из комнаты не было необходимости.
— Возьмем теперь телефонный звонок: как ты поступил бы после разговора? — спросил лейтенант.
— Пожалуй, вернулся бы к приемнику, — ответил Эрнандес.
— Но сторож не вернулся. Так что я склоняюсь к третьей причине — насчет скучной передачи, хотя и мало в это верю. Постоянные слушатели той или иной программы не перестанут ее слушать только потому, что она вдруг покажется им менее интересной. Нет, они всегда будут слушать до конца.
— Может быть, в расписании передач произошло какое-то изменение? — предположил Эрнандес.
— Это не исключено, — согласился Сарриа и обратился к Сабади: — Позвони-ка на студию и спроси, не было ли у них изменений в программе передач между одиннадцатью и двенадцатью часами вечера.
Через пять минут стало известно, что второй передачи не было. Из-за болезни артиста не удалось передать в эфир программу, намеченную на 23.30, и вместо этого была пущена легкая музыка. Вот почему сторож и предпочел совершить обход раньше обычного, чтобы успеть вернуться к началу третьей передачи. А это означало, что никакого шума он не слышал и был застигнут врасплох.
